Перегрины. Правда за горизонтом - Василий Кленин

Юный башенник пожал плечами. Что ответить предводителю? Что ему отвратительны щит и копье, которые приходится таскать целыми днями? Что воинская служба угнетает его? Ему тяжело как физически, так и душевно. Самый младший и самый слабый член отряда постоянно не справлялся, отставал, проигрывал. И в ответ он не получал ни капли сочувствия. А лишь насмешки и презрение, которое с каждым днем становилось всё более неприкрытым. Ему не нравились тяжелые грубые работы, на которые посылались башенники, равно ему было противно убийство жалких горцев, которое остальные воины Нефрима считали великим геройством и подвигом. Его руки тянулись к обсидиановому теслу или к крепкому веслу, но все вокруг требовали от него делать то, что ему претило. А после каждого тяжелого дня приходилось идти в длинную хижину, построенную для молодых воинов и стараться поскорее уснуть, чтобы не слышать насмешки и подтрунивания.

Поэтому, как и на Вададли, здесь он очень скоро нашел укромное место, в котором только и мог отдохнуть. В теплые ночи Мартинуа оставался здесь до самого утра, положив под голову охапку пальмовых листьев.

Но что из этого мог сказать он предводителю похода, который всеми силами расширяет державу портойев на запад?

– Сижу, – только и смог выдавить из себя Кентерканий.

Как ни странно, но Валетея этот ответ как будто устроил. Он кивнул, потом сосредоточенно нахмурился. Рассеянный взгляд (ровно такой, какой бывает, когда мысли твои летают далеко–далеко в безбрежных далях) мазнул по окрестным деревьям и торчащим скалам. Протит обошел сидящего со спины справа налево и встал рядом. Он встярхнулся, словно перед прыжком в воду, выдохнул:

– Ясно, – и решительно сел рядом.

Мартинуа замер. Он не понимал, что происходит. Какое-то время был слышен только далекий гул моря. Да биение сердца Протита о глубоко вздымающуюся грудную клетку. Предводитель сидел, успокаивая дыхание, и к чему-то прислушивался.

– Значит, вот так и сидишь? – повернул он голову к опешившему башеннику.

– Ну… – протянул Мартинуа. – Вообще-то, я даже лежу.

Потом он подумал, что лучше объяснить странному Протиту всё полностью. И показал, как он лежит: опустился на спину, закинул руки за голову и уставился в черное небо с россыпью звезд. Валетей внимательно следил за его телодвижениями, но теперь повторять не стал.

– Лежишь, – кивнул он. – И что?

Мартинуа снова хотел пожать плечами, но вдруг мысленно махнул рукой и выдохнул:

– Я научился плавать ночью.

– Что? – Валетей настолько опешил, что все его самые далекие мысли мигом вернулись обратно в тело. В нем явно проснулось настоящее любопытство.

– Я научился вести каноэ ночью. В открытом море без берегов. Я нашел ориентир даже более надежный, чем солнце, – отчеканил каждую фразу юный башенник. В конце концов с кем-то надо было поделиться!

– И что же это за ориентир? Уж не звезды ли? – улыбнулся Валетей, махнув рукой на алмазную россыпь на небесах.

– Да. Это именно звезды.

– Эх, парень, в твои годы стоило бы знать, что звезды тоже не стоят на месте. Как и солнце, как и луна, они тоже движутся по небу. В небе всё движется.

– Да, – спокойно кивнул Кентекарний. Он так много думал об этом, столько сам себе задал вопросов, что его нельзя было сбить с толку. – Да, звезды движутся. Но не все. Одна звезда всегда стоит на месте.

– Ха! Уж не пару ли с тыковкой йики ты тут лежишь, о, мудрый Мартинуа? – усмехнулся Валетей. Он уже окончательно был в разговоре, ему искренне хотелось говорить о звездах. Движущихся и неподвижных.

Мартинуа почувствовал это. Он приподнялся на локтях и заявил:

– Я могу доказать тебе. Здесь и сейчас.

– А ну-ка, валяй!

Кентерканий пружинисто подскочил. Задумался. Надо рассказать ему с самого начала, чтобы Протит проникся мыслью.

– Мы в море ориентируемся по солнцу. Оно всегда всходит на востоке, потом карабкается наверх по южной стороне и тонет в Багуа на западе. Идет по ровной дуге: ровно полдня поднимается, ровно полдня падает. Так вот, я еще дома заметил: чем ниже солнце, тем длиннее тени. А самая короткая тень, когда светило на самом верху.

Кентерканий подошел к вкопанной в землю палке.

– Я воткнул ее здесь и замерял длину тени. Вот здесь, – показал он на пропаханную борозду, – тень была самая короткая. Значит, тут солнце было на самом верху своего пути. На самом юге. А значит, эта полоса указывает ровно на север.

Он увидел, как Валетей замер. Морщился-морщился от того, что мальчишка рассказывает ему прописные истины. И вдруг замер. Также было и у него самого: простота вывода поразила его до самых глубин.

– Это не все. Если провести эту же линию в противоположную сторону – получится точный указатель юга. Абсолютно точный. А если провести поперечину – сделать крест – будет видно направление на восток и на запад. И теперь в любое время в любую погоду я точно знаю все стороны света.

– Здорово! – с улыбкой восхитился Валетей. – Только такой указатель не возьмешь в каноэ. Даже если начертить его на куске коры, стоит только повернуться – и направления сместятся.

– Да, ты прав. Этот указатель верен только в этом месте. Но я много ночей лежал здесь и смотрел на звезды. Я видел, как они смещаются по небу относительно деревьев. Почти все звезды двигаются одинаково – по ровной дуге. Как и солнце, кстати. Но я заприметил звезду, которая никуда не шла. И так было каждую ночь! Посмотри – вот она, – и Мартинуа указал рукой на небо.

Два портойя некоторое время уточняли, какая именно из мириад звездта самая. Определились. Была она не самой яркой, не самой высокой. Ничем особо не выделяющейся.

– Я решил проверить. Перед этой вкопанной палкой воткнул еще одну – так, чтобы вершины обеих палок оказались на одной линии со звездой. Если уж звезда движется, то она обязательно должна сдвинуться с этой линии.

– И? – уже завороженно спросил Протит.

– Я сидел не одну хору. Я видел, как ползли по небу другие звезды, но эта не двигалась!

Кентекарний медленно взял в руки вторую палку.

– А потом я посмотрел, где я сижу, – башенник плюхнулся