Туркменские сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

сына!

Старуха даже рассердилась:

— Зачем ты смеешься над нашим горем?

— А почему бы судьбе не порадовать нас и не подарить нам маленького сыночка? — ответил старик и указал на мальчика.

Ярты-гулак сидел между ушей верблюда и важно поглядывал на родителей.

Старуха глянула на мальчишку и всплеснула руками:

— Ой, сыночек, какой ты красивый, какой румяный!

Она взяла мальчика в свои теплые руки и не могла на него наглядеться.

— Почему только ты такой маленький?

Ярты отозвался:

— Не горюй, эдже-джан: маленькому сыночку пойдет на халат меньше шелка!

И мать унесла сына в кибитку.

Это было днем, а потом пришел вечер.

* * *

Старуха обошла всех своих соседок и позвала их на «уме» — помощь по хозяйству. Она ничего не пожалела для гостей: наварила плову большой казан, напекла сдобных лепешек и поставила на стол деревянное блюдо, полное кишмиша и ломтиков сладкой дыни.

Целый вечер пели соседки, до поздней ночи звенел дутар.

И под звуки песни сшили женщины для Ярты-гулака три халата — из маленького платочка, тюбетейку — из коробочки хлопка, а туфли-ичиги стачали из нежной кожи цыпленка.

Они нарядили Ярты-гулака, посмотрели на него справа, потом посмотрели слева, хлопнули в ладоши и засмеялись:

— Вот это настоящий джигит!

Ярты-гулак поклонился родителям и важно сказал:

— Спасибо вам за заботу. Отдыхайте на старости. Теперь я возьмусь за хозяйство.

Три лепешки

днажды утром старуха намолола ячменной муки на ручной мельнице, замесила тесто на кислом молоке, развела жаркий огонь в глиняной печке — тамдыре — и испекла три пышные лепешки. Она помазала их сверху хлопковым маслом, уложила в чашку, чашку завязала в чистый платок и стала надевать туфли-ичиги.

— Куда ты собралась, эдже-джан? — спросил у матери Ярты-гулак.

Мать ответила:

— Я хочу отнести отцу обед в поле.

Ярты стал упрашивать:

— Не ходи! Я сам отнесу обед.

Но мать не соглашалась:

— Куда тебе, ты еще маленький!

Ярты засмеялся:

— Я мал, да удал! Будь спокойна: я вовремя накормлю отца обедом.

Мать тоже засмеялась и согласилась, потому что у нее и без того было много работы по дому.

На прощанье она сказала Ярты:

— Не шали по дороге, сынок, нигде не задерживайся, а то я буду беспокоиться о тебе. Приходи скорее обратно.

Но верно говорят люди: «Ребенку поручи, и сам за ним беги!» Проворный Ярты-гулак поставил узелок с лепешками себе на голову и зашагал по дороге в поле, напевая веселую песенку:

Я мал, да удал —

Я всех сильней!

Я мал, да удал —

Я всех проворней!

Так он шел и глазел по сторонам, потому что вокруг было очень много такого, чего Ярты еще никогда не видел: то жук проползет, то бабочка пролетит, то птица защебечет в высоком небе. Но кто смотрит по сторонам, тот не глядит себе под ноги: Ярты споткнулся и упал в небольшую ямку.

Другой бы на месте Ярты не стал горевать, выскочил и пошел бы дальше. Но как было выбраться из ямки Ярты-гулаку, если он сам-то был ростом не больше половины верблюжьего уха? Для него это была не ямка, а яма, глубокая, как колодец.

«Эй, мое дело плохо», — подумал мальчик, сидя на дне ямки, и прежде всего посмотрел, цела ли чашка. Но чашка с лепешками упала на мягкий песок и не разбилась. Тогда Ярты собрал все свои силы, взвалил узелок себе на плечи и стал карабкаться вверх. Однако песчаные края ямки осыпались у него под ногами, и Ярты скатывался обратно. Тогда он стал цепляться руками за корешки, торчавшие из земли. Но крепкие корешки резали ему руки, а тонкие обрывались, и Ярты снова оказывался на дне ямки. И сколько Ярты ни старался подняться вверх, тяжелая ноша тащила его вниз?

Вдруг он услышал конский топот. Какой-то джигит скакал по дороге и пел удалую песню:

Конь, мой конь,

Ты стройней джейрана!

Конь, мой конь,

Ты сильнее барса!

Мой конь,

Подобный степному ветру!

Топот приближался. Ярты выглянул из ямки и в двух шагах от себя увидел всадника.

— Дядя-джигит! — крикнул Ярты. — Остановись, пожалуйста! Тебе ничего не стоит вытащить мой узелок, а один я с ним провожусь до самой ночи!

Но всадник даже не услышал Ярты-гулака и проскакал мимо.

И Ярты по-прежнему остался сидеть в своей ямке.

Но вот он услышал другую песню:

Я хочу пушинкой стать,

Лепестком урюка стать,

Я хочу душистым ветром стать,

Чтобы в дальних горах летать…

Ярты опять выглянул и увидел девочку. Она шла по дороге и распевала песню, подгоняя ишака, нагруженного мешками с травой.

— Эй, кыз-джан! Милая девочка! — закричал во весь голос Ярты-гулак. — Помогите мне поднять мои три лепешки! Солнце уже высоко, а мой отец еще не обедал!

Но девочка испугалась голоса, который так громко звал ее откуда-то из-под земли, потому что она не увидела в дорожной пыли маленького мальчишку. Она громко закричала и со всех ног бросилась прочь от Ярты-гулака, а вслед за ней поскакал и ишак.

Опять Ярты остался один.

Скучно было ему сидеть в песчаной ямке.

«Если бы я не глазел по сторонам, — думал малыш, — я давно был бы уже в поле, и отец мой получил бы свои три лепешки».

Но вот на дороге показался третий путник Толстый купец качался на горбе белого верблюда и сонным голосом напевал себе под нос:

Солнце бросает на землю золотые лучи, —

Ай-ай-ай, зачем оно не бросает золото?

Луна бросает на землю серебряные лучи, —

Ай-ай-ай, зачем она не бросает серебро?

Туча бросает на землю алмазные дожди, —

Ай-ай-ай, зачем она не бросает алмазы?

Я собрал бы все, Я стал бы богаче всех!

Ярты даже залюбовался великолепным верблюдом, украшенным расшитой попоной, и заслушался звоном серебряных колокольчиков, подвязанных у него на шее. Когда же купец поравнялся с ним, мальчик, вежливо обратился к купцу:

— Прошу тебя, ага-бай, протяни только руку и подними из ямы мою ношу. Поверь мне, для тебя она не будет тяжелой.

Но купец даже не взглянул на Ярты-гулака и голосом, тягучим, как виноградная патока, спросил:

— А сколько ты заплатишь мне за услугу, мальчишка?

Ярты так