Феодал. Том 2 - Илья Рэд

виверны росли всю жизнь. Только вот магические силы у них не поспевали за увеличивающейся массой тела. К старости они утрачивали способность летать и становились лёгкой добычей для настырных мелких змееящеров. Те, как стервятники, ждали своего часа, когда ослабший хищник не сможет больше отбиваться, а потом набрасывались всей стаей.

Люди искусственно продляли жизнь всем своим вивернам, берегли их до самой смерти и даже хоронили с почётом. Для экспедиционного корпуса они лучшие друзья и боевые товарищи.

Процесс эмоциональной синхронии — штука непростая и зачастую опасная. Воля опытного магживотного могла размазать неподготовленного разведчика, точнее, свести с ума. Потому наездник сначала получал детëныша, приходил на совместные занятия, притирался как мог. Знакомые друг с другом с самого рождения они миновали стадию укрощения.

Лишь после этого разведчика подпускали к другим взрослым вивернам. Выросший с тобой любимчик оставался навсегда, но жизнь штука — переменчивая, потому надо было уметь контактировать и с другими особями. Это входило в обязательное обучение бойца. Оттого у них почти у всех ранг «А».

Теперь, надеюсь, вам понятно то возмущение опытного дрессировщика и его напряжённый взгляд, когда я подходил поздороваться.

— Его зовут Регнум, — подсказал он мне и отошёл на пару десятков шагов назад.

Иней спрыгнул с моего плеча и безбашенно побежал осматривать эту громадину. Причём наинаглейшим образом — он с разбегу запрыгнул на лапу, вцепившись в неё своими когтями. Я поморщился, представив как бы он мне расцарапал всё до крови, но для Регнума это всего лишь щекотка. Я с облегчением выдохнул, увидев, что тот не сердится.

Мой виверн пополз вверх и вскоре скрылся на спине, оттуда мигом на шею и вот он уже гордо сидит на массивной голове и осматривается с высоты. Ветерану было всё равно — мой шкет совсем мелкий по сравнению с теми, что приходят к нему поиграться.

— Давай знакомится, — предложил я, — Меня зовут…

Я прервался, потому что голову обожгло внезапной болью, но тут же отпустило. Потом опять ударилось в сознание, но уже мягче, рука при этом чуть заметно посвечивала золотом: то гасла, то вновь загоралась. С каждым «стуком» Регнум изучал меня, и я даже уловил любопытство в его выцветших от старости глазах.

Старый виверн опустил передо мной морду, и на меня пахнуло не самым приятным запахом сожранного недавно мяса, но я не шевелился, позволил ему самому ткнуть в себя головой. Шатнувшись, я сделал шаг вперёд, и сам коснулся Регнума. В этот момент боль постепенно стихала, переходя из разряда острой в терпимую ноющую. На меня навалился эмоциональный фон старика.

Усталость. Сожаление. Безразличие. Но не только они. Ещё были сытость, расслабленность, отодвинутая на задний план радость. Он был не в духе, что разбудили, но в целом это вполне счастливое существо. Также я чувствовал, как ему больно с правой стороны у рёбер, там, где была давняя травма от неведомого опасного противника.

Не знаю, что видел он, но мне эти смутные всполохи эмоций доставались с трудом, я продирался к ним, как лесник через булькающее болото. Шаг влево, шаг вправо и контакт прервётся. Эти тени чувств мелькали очень быстро, и я понимал их скорее на интуитивном уровне, нежели логически. Ни о каком диалоге речи быть не могло — мы просто посмотрели друг в друга на короткий промежуток времени, а затем меня пригласили залезть на спину.

— Стой, погоди! — крикнул мне дрессировщик, но я мигом залез на любезно подставленную шею и оттуда скатился в кожный карман.

Зверюга протяжно зевнула и неожиданно агрессивно щёлкнула челюстью на бегущего человека. Дрессировщик сразу же поменял направление на противоположное. Мощные крылья Регнума раскрылись, бросая чудовищную тень на вольер. Мои волосы вдруг сами собой поднялись от воздушой тяги, а Иней кубарем скатился по шее и залетел рядом в укрытие.

Со всех сторон от могучего виверна поднялся мелкий сор, закрутились многочисленные пылевые торнадо, мышцы магзверя напряглись, ноги согнулись и замерли. Я прошляпил толчок — в какой-то момент раз и мы уже летим над лесной долиной. Иней, как с ума сошёл, туда-сюда башкой как давай махать и пищать что-то невнятное, я даже испугался, не поехала ли у него кукуха.

Регнум сам принимал решение, куда лететь, потому мы поднимались всë выше, пока не проткнули море из облаков, оказавшись над ним. Такой красоты я ни разу в жизни не видел. Бесконечные волнистые гряды застыли, будто дюны в пустыне в момент величайшего шторма.

Мы «плыли», а время, казалось, остановилось. Старый виверн перестал махать крыльями и просто парил, спускаясь по спирали. Я мог протянуть руку и буквально пощупать облако. Иней тоже был в восторге, но настало время возвращаться.

Земля внизу воспринималась какими-то геометрическими фигурами: вот строго очерченные прямоугольники полей, тут неровный круг крепости, чуть дальше — проплешины лесов и редкие озëра с реками.

Приземление вышло плавным. Дрессировщик нас ждал не один — человек двадцать с собой привëл в том числе и штатного лекаря. Тот сразу же побежал латать старичка Регнума, а меня засыпали упрëками.

— Это мог быть его последний полëт!

— Ему нельзя, он уже пять лет в воздухе не был!

— Какая безответственность…

Один так раздухарился, что потянул ко мне руку, чтобы схватить за воротник, но Иней мигом его цапнул. Раздался вскрик, и дрессировщик отошëл в сторону, пытаясь остановить кровотечение из пальца. Были и те, кто поспокойней воспринял новость об «оживлении» ветерана — они как раз изучающе смотрели на новичка и не спешили с выводами.

Если честно, я так и не понял, почему рука светилась сама собой — возможно это «диктатура» баловалась. Весь полёт прошёл как по наитию, а когда я оборвал нашу стихийно образовавшуюся синхронию, остатки боли покинули тело и глаза затмила золотистая надпись.

Освоена боевая профессия Наездник на виверне (E)

* * *

Родовое имение Черноярских.

— Может, не пойдёшь? Ну куда тебе, Денис? — с надеждой спросила обеспокоенная Агриппина, не переставая касаться мужа, как будто не могла им насытится перед расставанием.

Это было не похоже на её властную натуру, но и повод был необычный — глава семейства отправлялся в опасную экспедицию.

— Агриппинушка, не надо — люди ведь смотрят, что ты в самом деле? Я обещал, я не могу не пойти.

— Да к чёрту все эти обещания, пожалуйста, пожалуйста, останься со мной, ну я тебя умоляю, — захныкала она, еле сдерживая себя, чтобы не разреветься, — Худое