Немезида - Яков Барр

Я спросил об этом свое предчувствие, оно промолчало. Зато стоило мне выйти наружу, оно завопило что есть силы. Да я и сам почувствовал присутствие очень сильного инвейдея. Странно, что только сейчас. Такого монстра я должен был засечь еще на въезде в город.

На причале, ведущем к «Срезу», стоял католический священник. Я сперва подошел к команде и приказал сидеть за столиками тихо-тихо, а лучше вообще не смотреть в мою сторону. Они что-то начали вякать о том, что меня не бросят, пришлось рявкнуть на них вполголоса. Да, это странно звучит, но я справился. Теперь я смог пообщаться с пастором.

— Здравствуйте, падре, — сказал я вежливо.

— И ты будь здоров, сын мой, — ответил он, оценивающе меня разглядывая.

— Необычное занятие для инвейдея. Если не секрет, какова ваша специализация? — спросил я.

— Когда-то я был охотником, как и ты, — ответил падре. — В какой-то мере я им и остался.

— Я знавал охотника, продавшегося за деньги. Мы зовем таких, как он, «ренегатами». Там кем же стали вы? Только не говорите, что спасаете души.

— Если, сын мой, ты непременно хочешь навесить на меня ярлык, хотя нас всех принижают простые определения, то можешь считать меня шерифом. Я слежу, чтобы чудовища на моей земле не доставляли хлопот. Я не мог пропустил целого Чупакабру, заставившего дрожать всю страну. Да еще с весьма бойкими товарищами.

— А какова ваша территория? Этот городок?

— Вся Мексика, сын мой. Я ехал за вами от Чихуахуа, хотел поймать в Тихуане, но вы слишком шустры для такого старика, как я. Так скажите, мне стоит тревожиться по вашему поводу?

— Я встретил четырех вампиров на службе у картеля. Ни один инвейдей не причинил столько вреда окружающим, сколько их милая компания. Их дела на мексиканской земле вас не заставили встревожиться?

— Совесть мучает меня, — вздохнул падре, — но я счел, что война с теми чудовищами принесет больше вреда, чем пользы. Да и сами вампиры, как вы их называете, просто служили злым людям, исполняя их волю. А я давно оставил привычку вмешиваться в дела людей, даже если они выглядят отвратительными. Насколько я могу судить, вы в нашем мире недавно, а стало быть, крайне юны как инвейдей. Рано или поздно и вы прекратите вмешиваться. Если, конечно, доживете до этого «поздно». Позволю все же поинтересоваться: каковы ваши планы в нашей стране?

— Покинуть ее. Других дел в этой части мира у меня нет. Сейчас нет. Вы не против, или нам придется опять пробиваться с боем?

— Я не против. Плывите с богом, дети мои. Вас никто не потревожит, я применю свое скромное влияние, чтобы вам не мешали. Единственная просьба — у нас прекрасный климат, ласковое море, но все же если вам захочется понежиться под ясным солнышком, выберите пляж в другой стране.

— Я не могу обещать, что не вернусь, если у вас опять заведется зло, которое вы не захотите беспокоить. Да и я всегда хотел посмотреть на ваши пирамиды. Но сейчас мои дела в Мексике закончены.

— Тогда счастливого пути вам и вашим друзьям, — падре перекрестил меня, — а если понадобится, — он выделил это слово интонацией, — посетить пирамиды, сделайте это в моей компании. Это особо интересное место для таких как мы.

— И как я вас найду? — спросил я.

Падре улыбнулся и, ничего не ответив, удалился.

Других проблем у нас не возникло. Благословение сработало, мы спокойно покинули Мексиканский залив и быстрее, чем ожидали, высадились в гаванском порту. Как и предсказывал Вильям, у нас проверили паспорта, содрали по сотне баксов и отпустили гулять по острову. Я успел к тому времени раздать команде российские документы, по которым мы выехали из страны.

Мы не стали мудрить, купили билеты на прямой рейс до Москвы, с чем нам помог мистер Бонс, без него мы бы добрый месяц ждали, когда в каком-либо самолете найдутся свободные места. Я спросил о его дальнейших планах. Российская Империя могла бы предоставить Вильяму убежище. Я вполне мог устроить это через Михельсона, как мне казалось. Но конечно же Вильяму пришлось бы тесно общаться с нашими спецслужбами. Он отказался от моего щедрого предложения, сказав, что уж на Кубе-то растворится без труда.

В Москву мы прилетели без каких-либо проблем, никто наш самолет не сбивал, рейсе не отменял и в самом самолете, как это водится в дешевых боевиках, придушить в санузле не попытался. Еще через сутки мы с Васнецовыми вернулись в Кречетовку. Сашка с Ириной умотали в Нарышкин.

Я поужинал с семьей и отправился на пруд, откуда спустился в степной осколок. Мне хотелось проведать Соню. Она высоко оценила бутылку мескаля, ну и я набрал всяческой еды авторства бабы Степы. Поток упреков в том, что я развлекаюсь без нее, пришлось просто пережить. Зато мой рассказ о Мексике и наших приключениях девушка выслушала с огромным интересом.

Утром я вернулся в Кречетовку, и там меня опять завалили делами. Прежде всего на меня напрыгнула счастливая Ольга. Радовалась она не из-за того, что видит меня живого и здорового, бурю эмоций и жаркие объятия по этому поводу я пережил накануне. Певица Гоморра давала концерт после долгого перерыва. Я сдержал поток ругательств, который рвался из моей гортани, изобразив бурную радость и обещание, что мы пойдем туда и Пашу возьмем. Концерт обещал состояться уже этим вечером, так что мы должны были очень-очень срочно отправиться за покупками! Мы должны приодеться. Естественно, баба Степа и княгиня хоть и не изъявили желание слушать эту вашу бесовскую музыку, но от шоппинга не отказались. Конечно же под тем предлогом, что надо помочь девочке с выбором, на меня надежды нет никакой. Да и себе я выбрать подходящий случаю костюм сам не в состоянии.

Уехать сразу не получилось, меня взял в оборот Владимир. Он с утра пораньше пробежал глазами логи искусственного интеллекта, который собирал и анализировал прослушку Якутского Бобра. Мы поставили запись, которая обратила на себя внимание и действительно оказалась важной. Бобер говорил по телефону и принял к сведению, что сходняк по делам скорбным Нижегородской губернии состоится через три дня. И даже не в каком-то ресторане, а в том самом доме, где под арестом содержался бывший смотрящий Цитрамон.

Последним в списке стоял звонок Михельсону. Я сообщил ему, что мы все благополучно вернулись, живые и почти здоровые. Но