Когда солнце погасло - Янь Лянькэ

А внизу темно-коричневой. Склянку опоясывала бумажная этикетка. Посередине этикетки чернел большой череп, похожий на ноготь с кровоподтеком. Сначала я разглядел череп на этикетке. А потом с размаху увидел иероглифы ДИ-ХЛОФОС под черепом. И понял, что самый страшный страх творится не на площади с фонтаном, а дома у моего дяди.

— Дядюшка, тетушка, вы чего делаете, ночь давно, вы почему не спите.

От столика и от дяди с тетей на меня повеяло холодом. Сначала едва заметно, а потом пробрало настоящим сквозняком. Так пробрало, что я даже задрожал. Задрожал, и пот выступил. И майка снова прилипла к спине. Лоб и глаза едко пахли соленым потом. А по комнате плыл сладковатый запах, как у воды с сахарином. Я знал, что дихлофос пахнет сладким, и чем слаще запах, тем сильнее отрава. Что ядовитый порошок в тарелках пахнет сладким, и чем слаще запах, тем сильнее отрава.

— Дядюшка, тетушка, ночь давно, вы почему не спите, вы чего тут делаете.

— Помолчи. Пришел — так сиди смирно.

— К вам в поселок, к вам домой с минуты на минуту воры с грабителями нагрянут.

— Ха. — Дядя наконец обернулся и посмотрел на меня. — Придут воры, угощу их жареными яйцами и супом с морепродуктами. — Он хохотнул и стал сосредоточенно лить дихлофос в другую супницу, сыпать яд в другую тарелку. — Большое снобродство, какого тысячу лет не бывало, даровано мне самими небесами. Кто ни во что меня не ставил, отправится нынче на тот свет.

Я увидел, что тетины палочки на концах почернели от яда. Увидел, что улыбка блуждает по дядиному лицу, точно желтое облако. Он водил рукой над тарелками, словно сеятель, что бросает в землю семена.

— Няньнянь, вовремя ты пришел. Очень даже вовремя. Поможешь дяде. Нужно будет эти тарелки отнести на площадь. И поставить, куда я скажу. И супы тоже отнести и поставить, куда я скажу Начальник Мао, глава уездной управы, сколько живет в поселке, наше семейство ни одним словом не удостоил. А глава управления гражданской администрации ни разу к нам не заглянул, хотя ко всем соседям в гости заходит. Брезгуют, что дядя твой в крематории работает, боятся мертвечиной от меня заразиться, несчастья боятся. И угольный воротила туда же, сам весь грязный как чушка, а только меня увидит, на другую сторону переходит. Всем крематорий не угодил. Твою налево, если вам крематорий так не угодил, пусть у вас дома вовсе никто не помирает, тогда и в крематорий ездить не придется. Возьми хоть наших соседей, один свои деньги за карточным столом в уездном центре выиграл. Другой разбогател на кражах в Лояне. Один шулер, второй ворюга, но я ими никогда не брезговал, а они решили, что такое соседство к несчастью, продали дома и на другую улицу перебрались. Ну и хорошо, вы мной побрезговали, а я вас нынче супчиком и закусками накормлю.

Отправлю вас на тот свет.

Вы у меня нынче за все заплатите, а после ваши родственнички приползут в крематорий, попросят вас кремировать, дотла сжечь.

Я и сожгу, а родственнички ваши явятся ко мне на поклон с подарками, затянут песню, мы же соседи, все в одном поселке живем, помер человек, надо сжечь его как полагается, ни нога чтоб в печи не осталась, ни рука.

Пришло время, теперь Шао Дачэн всем отомстит, вот увидите.

Иди сюда, Няньнянь. Бабе такое дело доверить нельзя. Суп с морепродуктами отнесешь к фонтану, поставишь на стол, за которым сидит начальник Мао. Начальника Мао ты видел, худой такой, с лысиной. Ничего не говори, молча поставь супницу на стол. И разлей суп по чашкам. Если спросят, скажи, что ты из второго дома на Первой улице. Или другой дом назови, какой тебе больше нравится. Все равно им конец. Они и подумать ничего не успеют, одним махом на тот свет отправятся. Потом сходишь к столу с мацзяном. Не знаю, что за делишки обстряпывают наши мацзянщики, да только все они богаче твоего дяди. Богаче, вот и приходится перед ними лебезить. Как вернешься от начальника Мао, отнеси им тарелки с закусками. Они устанут в мацзян играть, а тут и закуски подоспели, молча поставишь тарелки на стол, они начнут пить и закусывать. Выпьют, закусят, и никакие деньги им не помогут.

И вот еще тарелка с жареными овощами. Школьный директор мяса не ест, ему овощи отнесешь.

А эту тарелку. Няньнянь. Няньнянь.

Няньнянь. Няньнянь.

И ночь опустилась еще глубже. Дядин голос вместе с черной ночной глубиной рвался из дверей коттеджа. Стекал по ступеням, словно вода. И гнался следом, хотел меня утопить.

4. (05:10–05:15)

Под дядино бормотание я испуганно выпятился из коттеджа. Выпятился и побежал к главным воротам. Я бежал, и звук моих шагов гремел за спиной, словно дробь боевого барабана. Всю дорогу я бежал. Ни о чем не думал. В голове маячила только одна мысль, словно мертвое дерево посреди дороги. Дамин с братьями скоро приедет. Дамин, при езжай скорее, приводи братьев грабить моего дядю. Забирайте его деньги, забирайте вещи, берите что хотите. Тетины украшения лежат в тумбочке у кровати. Дядин сейф стоит за перегородкой в спальне. Дамин, приезжай скорее, приезжай скорее грабить моего дядю. Так я кричал про себя, и голос метался у меня в гортани и рвался наружу, будто змея, что рвется прочь из норы. Небо было серым и синим. Земля серой и мглистой. Мир бродил во сне, и сны его будто пропитались ядом. Сосны вдоль дороги валились мне за спину, словно я распинывал их ногами. А фонари у главных ворот светили так ярко, что казалось, будто над воротами висит солнце. Серая кирпичная стена высотой была метра три. Наверху блестело битое стекло, а над стеклом тянулась колючая проволока. Железные ворота на мраморных столбах оказались заперты. И калитка на железных воротах оказалась заперта. Один из охранников, что дежурили ночью у ворот, спал. Другой ушел неизвестно куда. Прибежав к воротам, я увидел, что с той стороны уже стоят Дамин с братьями. Мопеда было не видно. Они вчетвером топтались у ворот с мешками, дубинками и железными ломами, раздумывая, как попасть внутрь. А увидев меня за воротами, словно увидели обезьянку, сбежавшую из клетки, недоверчивые глаза страшной силой пригвоздили меня к земле.

Несколько секунд мы растерянно переглядывались через железные ворота.

Потом я нажал кнопку на мраморном столбе. И створки ворот поехали в разные стороны. И два мира слились в один.

Братец Дамин, мой