Ташкент: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Борис Чухович

с ее дроблением несколькими горизонтальными ячейками на этаж, зрительно увеличивала высоту здания. В первых проработках зодчие предполагали разнообразить пластику солнцезащиты сочетанием мелких и крупных ячеек, что укрупняло сетку узора. Впоследствии от этого декоративного излишества отказались, придя к реализованному варианту. Гомогенная решетчатая поверхность создавала более монументальный эффект и стала одним из самых фотогеничных архитектурных образов Ташкента.

ЭКСПЕРТИЗА 1965 ГОДА

В 1965 году проект гостиницы подвергся экспертному обсуждению в Совете АПУ. Первоначальная композиция гостиницы сочетала два объема: 20-этажный вертикальный и одноэтажный горизонтальный, при функциональном делении на жилищный блок и блок, связанный с принятием пищи и отдыхом. Экспертиза порекомендовала сделать одноэтажный блок двухэтажным, а 20-этажный блок, наоборот, уменьшить. Оба пожелания были удовлетворены, причем высотный блок пришлось выполнить не в железобетонных, как предполагалось сначала, а в металлических конструкциях. В других случаях архитекторы, напротив, остались тверды в своих решениях, несмотря на критику экспертов. Так, они отказались каким-либо образом акцентировать главный вход в гостиницу, который, по мнению экспертов, был «наименее удачен в архитектурном отношении», и скорее «отталкивал», нежели «привлекал» посетителей[273]. Отказываясь следовать этому предписанию, архитекторы, вероятно, полагали, что формы «книжки» достаточно, чтобы гости были интуитивно вовлечены в центростремительное движение к входной двери. Авторы проигнорировали и просьбу экспертов предусмотреть на аттике гостиницы полосу для электронной рекламы — хотя технически подобный элемент был реализуем, как это вскоре продемонстрировало здание Издательства{24}. Возможно, архитекторы решили, что без электронного табло гостиница будет иметь более монументальный вид.

Гостиница в ядре городского центра. 1974

И. Мерпорт и Л. Горлицкий на фоне гостиницы. 1976

О результатах переработки проекта после экспертизы рассказал инженер Э. Гайнулин в 1967 году. В новой версии речь шла уже о 17-этажном высотном и двухэтажном горизонтальном блоке. Последний был разработан более детально: «Примыкая к высотной части, одно-, двухэтажная часть образует внутренний дворик с галереей — летней посадкой. Вокруг свободного пространства дворика располагаются ресторан на 450 мест, кафе на 250 мест, экспресс-кафе на 40, банкетный зал на 100 и бар на 100 мест. Во дворике, над водной гладью бассейнов, устроена чайхана. Суфы[274] в виде консольных плит нависают над бассейном. Применение в ограждающих конструкциях откатных панелей (стекло в алюминиевых переплетах) дает возможность сообщения всех помещений с внутренним двором. Спуск с галереи во дворик осуществляется по витой лестнице, выполненной из монолитного железобетона. Над внутренним двориком устраивается солнцезащитная решетка»[275]. Количество мест в проекте постоянно менялось в сторону увеличения: сначала говорилось о 708 местах, затем о 750, а построенная гостиница могла одновременно принять 930 гостей.

Вид с высоты птичьего полета. Сер. 1970-х

Вид на восточный фасад, на переднем плане — корпус бассейна. Сер. 1970-х

Примечательно, что, представляя проект публике в 1967 году, журнал «Строительство и архитектура Узбекистана» никак не акцентировал идеологическую роль солнцезащитной решетки и не называл ее панджарой. Согласно описанию специалистов ТашЗНИИЭПа, ее предназначение было чисто функциональным: «Ввиду неблагоприятной ориентации жилых номеров (запад) главный фасад гостиницы защищен солнцезащитным экраном, выполненным из алюминия»[276]. Столь же технократично описывался и внутренний дворик горизонтального блока: ни солнцезащитные решетки, ни суфы чайханы, расположенные над водой, не стали поводом напомнить о связи проекта с эстетическим императивом «национальной формы». В этом выразился мандат ТашЗНИИЭПа, в фокусе которого оставались новые технологии и научные подходы к проектированию. Однако авторы не объяснили, почему, защитив от солнца номера, выходящие на западный фасад, они пренебрегли полноценной защитой восточного фасада, который оставался под солнечными лучами в первую половину дня. Ведь, несмотря на то что номера, выходящие на восток, обладали террасами, блокировавшими лучи солнца в зените, в утренние часы лучи все же свободно проникали в номера, что в летние месяцы вряд ли было комфортным.

РАЗВИТИЕ ПРОЕКТА В ХОДЕ СТРОИТЕЛЬСТВА

Проект видоизменялся и на протяжении первой половины 1970-х годов, т. е. в процессе строительства. В какой-то момент двухэтажный блок дополнился плавательным бассейном, над которым возвышался эффектный козырек. Бассейн построили вне изначального периметра здания, на углу улиц Карла Маркса (Махтумкули) и Хорезмской (Истиклол). Изменились и некоторые облицовочные решения. Вместо штукатурки торцовые фасады высотного корпуса облицевали газганским мрамором. Эта замена характерна для многих проектов этого времени: достаточно указать на замену бетонной текстуры портала Музея искусств{20} серым гранитом (1974) и бетонной текстуры пилонов цирка{25} на мраморную плитку (1976). Отделка торцовых стен гостиницы «Узбекистан» отличалось особой тщательностью: здесь строители исполнили цветовую растяжку, выложив нижнюю часть стены темным мрамором, а затем перейдя через нейтральные промежуточные светлые слои к преобладанию в верхней части деликатных бело-розовых тонов. Также выдающимся оказалось и качество кладки: в отличие от многих других случаев использования мраморной плитки на фасадах, торцовые стены гостиницы «Узбекистан» сохранились до наших дней, не утратив первоначального вида. Солнцезащитную решетку на западном фасаде выполнили в бетоне с лицевым мрамором. Уместным стало уточнение облицовочного материала несущих пилонов первого этажа: черный полированный габбро зрительно утончал эти массивные элементы и делал их почти незаметными на фоне оконных переплетов — так постройка стала казаться более легкой и динамичной.

Суфы во дворике гостиницы

С технической точки зрения ташкентский строительный комплекс не был готов к возведению столь сложного объекта, требовавшего исключительного качества как конструктивных, так и отделочных работ. По словам Владимира Нарубанского, осуществлявшего авторский надзор за строительством, дело буквально спасли военные строители, занятые на возведении города Навои: в момент производства наиболее ответственных работ их привлекли на стройку гостиницы. Помимо них, здесь также работали каменщики, бетонщики, плотники, штукатуры из Москвы, Челябинска, Красноярска, Усть-Каменогорска и Арзамаса[277].

В. Чуб, Ю. Стрельников. Рельефная роспись «Плоды земли» в ресторане гостиницы

Последний этап проектирования и строительства гостиницы был сопряжен с включением в ее интерьеры монументального искусства, отличавшегося разнообразием техник и выразительных приемов. Стена вестибюля-перехода между рестораном и кафе была украшена традиционной резьбой по ганчу, выполненной группой резчиков-ремесленников под руководством Махмуда Усманова; объемный абстрактный витраж в баре был создан художницей Иреной Липене; в ресторане гостиницы художники Владимир Чуб и Юрий Стрельников написали фигуративную фреску «Плоды земли», на которой представали персонажи условной узбекской жизни: старики в чайхане, молодая пара, сажающая дерево и т. д. Монументальные мозаичные панно украшали второй этаж внутреннего дворика гостиницы, а также стену, служившую опорой для круговой лестницы, ведущей на второй этаж.