Страна Потекших Кисок - Алексей Стацевич

видел небольшое болотце, скрытое за кустиками. Вот оно — готовое решение!

…Когда зеленая жижа засосала тело профессора, избранный облегченно вздохнул — теперь никто и никогда не узнает, куда запропастился деятельный старикашка!

— Пожалуй, от тебя я тоже избавляюсь, — пробормотал он и без сожаления отправил нежно-голубой куб в трясину. — Покойтесь с миром. Оба!

Глава 38

Чтобы не привлекать излишнего внимания к своей избранной персоне, Николай решил идти к поселению светлых в обход. По задумке, он должен был выбраться из леса на берег, по теплому песочку обогнуть остров и зайти в деревушку с противоположной стороны. Но — не получилось.

Изрядно проплутав, уставший Грубанов вышел к подножию холма, поросшего ровной изумрудной травой.

— Это что еще за альпийские луга? — вслух задумался он. — И где тогда коровы с шоколадками? Жрать, сука, охота! Сейчас бы медиум стейк…

Решив забраться на самый верх, чтобы оглядеться и понять, куда идти дальше, Николай, проклиная всех и вся, покарабкался по крутому склону.

Подъем закончился небольшим плато с резким обрывом. Осторожно подойдя к краю, избранный глянул вниз, туда, где беспокойные волны разбивались о крупные камни. Ни о каком «обогнуть остров по берегу» речи больше не шло.

«Вот куда надо было профессора тащить, — пришла в голову запоздалая мысль. — Глядишь, и унесло бы его течением… куда-нибудь на местный Мадагаскар! Хотя вариант с болотом тоже вполне неплох…»

Решив больше не вспоминать Наебуллина, Грубанов поднял взгляд.

«Вид отсюда, конечно, чудесный, хоть картины пиши, — любуясь бесконечной синевой моря, что, отражая палящее солнце, уходило в горизонт, подумал он. — Хотя, будь я художником, рисовал бы исключительно голых баб. С натуры! Сдались мне все эти пейзажи и натюрморты!»

Весело фыркнув, он повернулся к обрыву задницей, и весь «материк» предстал перед ним как на ладони.

Вон там, за густыми кронами деревьев, где к небу поднимался серый дым, находилось поселение светлых. Чуть в стороне — евнухов. Дальше, через Смазку — деревушка темных. А вон там, вдалеке — остров Глессэ. И все это принадлежало теперь только ему, Николаю Избранному!

То ли от высоты, то ли от чуть разреженного воздуха, а может быть и от осознания собственного величия, но у мужчины приятно закружилась голова. Почувствовав себя взбалмошным юношей, свободным от оков и предрассудков, он стянул трусы и отбросил их в сторону. Стоя к острову передом, а к прохладному ветру, дующему с моря — задом, раскинул руки.

— Я — владыка мира! — во всю глотку проорал он, и порыв ветра унес его слова вниз. — Я — ваш новый бог! Узрите мою божественную «шишку»!

…Поразвлекшись писькомотанием, Грубанов надел трусы и, построив примерный маршрут до поселения светлых, спустился с холма. Выйдя на тропинку, направился к дому, в душе надеясь, что приключения на сегодня закончены.

— Децва, децва, ты куда усол⁈ — вдруг услышал он громкие, раздающиеся совсем рядом, завывания.

Николай замер, вслушиваясь в знакомые интонации. Затем, хмыкнув, полез через кусты на голос.

— В децве, децве я косяк насол! — надрывался пока еще невидимый певец ртом.

Мужчина, словно масло от чебурека, просачивающееся сквозь решетку фритюрницы, пробрался через колючие прутья.

— Сагари!

Раскачивающийся на ветру демоноконь смолк, пытаясь огромным спинным глазом — которого Николай до этого не замечал — рассмотреть наглеца, так бесцеремонно прервавшего песнопение. Но то ли глаз был слегка подслеповат, то ли просто недоразвит, но демону не оставалось ничего иного, кроме как перевернуться мордой к незваному гостю.

— Избранный! — возликовал Сагари. — Рад тебя видеть! Рад, сто ты здесь!

— Как-то слишком много радости… на один квадратный сантиметр демонов, — усмехнулся тот.

Конь секунду переваривал услышанное, а потом заржал, будто услышал самую гениальную шутку на свете.

— Все есе любись веселиться, да⁈ — кончиком хвоста вытирая выступившие на глазах слезы, спросил он. — Я тозе люблю, это у нас обсее! А рад я, потому сто собирался завтра посылать за тобой… хоть кого-нибудь! В этой глусы, знаесь ли, пости никто не ходит…

— Посылать? Зачем? — перебил Николай.

Сагари недовольно фыркнул, выпустив струйку дыма:

— У меня для тебя припасены веселые новости. Ты зе любись смеяться? Вот завтра и порзом вместе!

— Говори сейчас.

Сагари извернулся и уцепился длинным хвостом за ветку. Разжав растущую из головы руку, повис мордой вниз и принялся собирать ягоды, похожие на землянику.

— Не так быстро, избранный, — зачавкал демон, — я зе говорю — посылать за тобой я собирался завтра. Завтра! Тогда и приходи.

— Во ты зараза, — расстроился Грубанов. — А что хоть за новости? Веселые, говоришь? Врешь поди? Или на самом деле веселые?

— О-о! Ты будесь в полном восторге! Или я буду в полном восторге! В любом слусяе — один из нас тосно будет в полном восторге! — вновь заржал конь.

Его интонация Николаю не понравилась, но виду мужчина не подал:

— Значит, буду ждать завтра… Хотя не понимаю, почему нельзя сказать сейчас.

— Зди, зди, избранный. Зди… — Демон перевернулся в исходное положение. — Кстати, ты знал, сто твой знакомый… Августин, казется… повесился?

— Нет, не знал. А почему?

— Не вытерпел анальных мук. Вот и ресыл уйти от них в мир иной. Глупец! — заржал конь. — Хотя тебе, смотрю, все равно… Тогда другое «кстати» — слысал я краем уха про твои приклюсения.

— Про какие именно?

— Да про все.

— И к чему ты это говоришь?

— Да хосю тебя похвалить. Молодец, нагнул судьбу раком! — Демон сплюнул на землю и закрыл глаза. Начал раскачиваться, словно подбирая ритм. — Все, избранный, иди, не месай мне петь. Единственное развлесение в этой дыре…

Грубанов закатил глаза и со словами «Певец хренов!» направился прочь.

— Если б луза была водкой, стал бы я игруской-лодкой… — едва мужчина отошел на десяток шагов, загорланил демон.

Николай остановился, вслушиваясь в знакомый мотив. Обернулся:

— Сагари! Откуда ты знаешь все эти песни?

Сагари прервался и недовольно вздохнул:

— Я зе демон! Могу путесествовать по всем параллельным мирам и альтернативным вселенным…

— И?

— Слысал где-то, вот и заело.

— Ясно, — кивнул Николай и полез в кусты.

— Если б луза была пивом, я бы рыбкой стал красивой! — еще долго неслось ему вслед.

Глава 39