Время наточить ножи, Кенджи-сан! 5 - Тим Волков

задравшие головы к гигантскому LED-экрану. А на экране — лицо Танабэ, крупным планом, его слова, чёткие и громкие: «Я бы сам насыпал яд в его еду, лишь бы император отравился в „Белом Тигре“!» Прохожие снимали это на телефоны, их голоса в видео были полны шока: «Это Танабэ?», «Он правда это сказал?», «Это же просто немыслимо!» Камера поймала момент, когда кто-то крикнул: «Позор „Серебряному Журавлю“!»

Я повернул телефон к Танабэ, чтобы он видел. Его лицо стало серым, как пепел. Он смотрел на экран, его губы дрожали, и я знал, что он видит свой конец. Его бизнес, его империя, его имя — всё рушилось прямо сейчас, на глазах у миллионов.

— Реакция людей не заставила себя ждать, — сказал я, мой голос был ровным, но внутри я чувствовал триумф. — Токио слушает, Танабэ. И они не простят того, что ты сказал. Твой «Серебряный Журавль» тонет. А ты… ты, скорее всего, отправишься за решётку. Измена, знаешь ли, серьёзное обвинение.

Он открыл рот, но не издал ни звука. Его руки бессильно упали на стол, и я видел, как его мир рушится. Я встал, поправил пиджак и бросил на него последний взгляд.

— Ты хотел войны, — сказал я тихо. — Поздравляю, ты её проиграл.

Я повернулся и вышел из кафе, оставив Танабэ сидеть в тишине, которая теперь была громче любого крика.

Глава 20

Я вышел из кафе «Тишина Сэнсо-дзи», чувствуя, как адреналин всё ещё бьёт в виски, но на этот раз он был сладким, как вкус победы. Танабэ остался внутри, раздавленный, его империя рушилась прямо на глазах у миллионов благодаря видео на LED-экране. Его слова об отравлении Императора стали его приговором, и я знал, что «Серебряный Журавль» не переживёт этого удара. Прохладный воздух обдал лицо, и я глубоко вдохнул, позволяя себе секунду насладиться моментом. Улица была тихой, только редкие прохожие спешили мимо, не замечая, что только что произошло в этом скромном кафе.

Волк ждал у входа, прислонившись к чёрному внедорожнику. Его глаза, острые, как у хищника, сразу уловили моё настроение. Он ухмыльнулся, скрестив руки на груди, и его голос был низким, с ноткой уважения.

— Поздравляю, босс, — сказал он. — Ты разнёс его. Видео уже по всему Токио. Танабэ кончен.

Я кивнул, но не успел ответить. Из тени переулка, как стая волков, вышли трое. Хидео Кобаяши, начальник полиции, шагал впереди, его красное лицо было напряжённым, а глаза сверкали хищным блеском. Двое полицейских в форме следовали за ним, их руки лежали на кобурах. Мой желудок сжался. Ничего хорошего эта встреча явно мне не сулила. Кобаяши остановился в нескольких шагах, его губы растянулись в неприятной ухмылке.

— Кенджи Мураками, — начал он, его голос был официальным, но с ядовитой насмешкой. — Вы арестованы по подозрению в убийстве замминистра Сато. Следуйте за нами добровольно, или мы применим силу.

Я замер, чувствуя, как победа превращается в пепел. Убийство Сато? После всего, что я сделал, чтобы очистить своё имя?

Волк мгновенно шагнул вперёд, его рука метнулась к кобуре под курткой. Его лицо исказилось от ярости, и он прорычал, встав между мной и Кобаяши.

— Только через мой труп вы его возьмёте! — бросил он. — Кенджи невиновен, и ты это знаешь, Кобаяши!

Кобаяши даже не моргнул. Его ухмылка стала шире, почти звериной, и он склонил голову, как хищник, почуявший добычу.

— Осторожнее, — сказал он, его голос сочился угрозой. — Ещё одно движение, и ты пойдёшь как соучастник. Хочешь сидеть в камере рядом со своим боссом? Отойди. Сейчас же.

Напряжение в воздухе стало густым, как перед грозой. Полицейские за спиной Кобаяши напряглись, их руки сжали оружие. Волк не двигался, его глаза горели, и я знал, что он готов драться. Но я не мог позволить этому выйти из-под контроля. Я поднял руку, мой голос был твёрдым, несмотря на бурю внутри.

— Волк, убери оружие, — сказал я, не отводя взгляда от Кобаяши. — Если у них есть документы на арест, я подчинюсь закону. Покажите их, господин Кобаяши. Я хочу убедиться, что все по закону.

Кобаяши хмыкнул, но достал из кармана сложенный лист и развернул его передо мной. Ордер на арест, с моей фамилией, подписью судьи и печатью. Всё по правилам. Я стиснул зубы, но кивнул.

— Хорошо, — сказал я, глядя на Волка. — Передай всё Ичиро. Расскажи ему, что произошло. Он знает, что делать.

Волк нехотя опустил руку, его лицо было мрачным, но он кивнул. Его голос был хриплым, полным решимости.

— Мы найдём лучших юристов, Кенджи-сан, — сказал он. — Самых лучших адвокатов в Токио. Ты будешь на свободе уже утром. Я клянусь.

Я кивнул, чувствуя, как наручники защёлкиваются на моих запястьях. Кобаяши смотрел на меня с той же хищной ухмылкой, но я не дал ему удовольствия увидеть мой страх. Я знал, что это не конец. Ичиро, Волк и моя команда — они вытащат меня. А Танабэ… он уже проиграл. Я бросил последний взгляд на кафе, где его мир рухнул, и пошёл с полицейскими, зная, что эта битва ещё не окончена.

* * *

Я сидел в тесной комнате для допросов полицейского участка, где воздух был пропитан запахом застарелого кофе и дешёвого дезинфицирующего средства. Стены из серого бетона, голая лампочка над головой и металлический стол, к которому были прикованы мои наручники, создавали ощущение, будто я в клетке. Но я не чувствовал себя пойманным.

Напротив меня сидел Хидео Кобаяши, начальник полиции, его красное лицо блестело от пота, а маленькие глазки буравили меня с холодной злобой. Он постукивал ручкой по папке с бумагами, явно наслаждаясь моментом. Я же откинулся на стуле, насколько позволяли наручники, и смотрел на него с лёгкой усмешкой, хотя внутри всё кипело. Арест после триумфа над Танабэ был как удар под дых, но я не собирался давать Кобаяши удовольствия видеть меня сломленным.

— Мураками, — начал Кобаяши, его голос был низким, с хрипотцой, как у человека, который слишком много курит и слишком мало спит. — Давай без игр. Смерть замминистра Сато была тебе выгодна. Он не давал «Спруту» разрешения на отлов рыбы для твоих ресторанов. Его законы душили твой бизнес, а ты, как я слышал, не из тех, кто терпит препятствия. Удобно, что он умер прямо в твоём «Белом Тигре»,