Оракул - Яков Барр

навестить его сегодня. Так что я взял два бесчувственных, но еще живых тела и потащил за шкирки к их же машине, которую еще найти надо, где-то они тачку замаскировали, я вот ее не видел, когда сюда ехал.

Я прошел немного по дороге, спящие мальчики волочились за мной, цепляясь ногами за все что угодно. Я попробовал заставить ясновидение найти припаркованный автомобиль, но такой подвиг даже настоящий оракул бы не осилил. Так что мне пришлось разбудить мелкого пленника.

— Эй, подъем, солнце взошло. Ты где машину оставил, недоросль?

Рядом заворочался здоровяк, отвесил ему затрещину, дескать, спи дальше. С мелким не сразу, но удалось побеседовать, и я решил больше его пока не усыплять, а то рука у меня тяжелая, а голова у малыша хлипенькая.

Мелкий ткнул пальцем в заросли неподалеку, и я тут же увидел седан так ясно, что было непонятно, как я мог его раньше не заметить.

Потащил этих двоих в кусты, мелкий пытался вырываться, но куда ему, глупому. Усадил их обоих за землю, прислонив к железному боку машины. Привел в чувство высокого.

— Ты с нами, приятель? — поинтересовался у него.

Дылда попытался сфокусировать взгляд, у него это почти получилось.

— Друзья мои, — сообщил я им как можно проникновеннее, — у меня есть к вам пара вопросов. После чего мы сделаем именно то, для чего и встретились: поедем на встречу с вашим глубокоуважаемым начальством. У меня и к нему есть вопросы. Мы друг друга поняли?

— Да пошел ты! — окрысился мелкий и был тут же наказан.

Я не собирался с ними церемониться. С такими людьми, как эта парочка отморозков, можно с чистой совестью дать волю темной стороне себя любимого. Так что шустрый коротышка взвыл, баюкая сломанный мизинчик. Его рослый товарищ пытался что-то мне возразить, даже помахать кулаками, но я успокоил его очередной затрещиной, отчего взгляд громилы вновь затуманился. Это и хорошо, лучше проводить воспитательные беседы по отдельности.

— Знаешь, почему все ваши авторитетные крестные отцы предпочитают нанимать ушедших на пенсию палачей из спецслужб? Мы знаем такие способы развязать язык, которые ваши дубовые головы не способны даже представить. Сейчас у меня, к сожалению, нет нужного оборудования, но и без него есть масса увлекательных возможностей объяснить клиенту политику партии.

Я внимательно посмотрел мелкому в глаза, отчего тот нервно заерзал. Возможно, до него начало доходить. Я же тем временем продолжил свою лекцию. Высокий уже немного пришел в себя и тоже слушал с интересом.

— Возьмем, к примеру, мизинец, — я ухватил сломанный палец мелкого и слегка повернул вокруг оси, — в нем есть три кости, чтобы их сломать. Первая не слишком удобно расположена, но я справлюсь, не сомневайся. После этого я задам первый вопрос. Спойлер: я предпочитаю двигаться фаланга за фалангой. Так что после перелома я подсуну что-нибудь под ноготь, следующий шаг — сдеру ноготь, затем отрежу фалангу. Поднимусь выше, сломаю, отрежу… Пальцев у тебя двадцать. А сколько костей в организме? Смекаешь?

Мелкий вдруг решил, что лучшая тактика — упасть в обморок. Но не тут-то было, я умею приводить трепетных барышень в чувство без нашатырного спирта.

— Первый вопрос не такой уж и важный, но мне реально интересно. Что у тебя за пистолет? У моей знакомой был похожий, а как называется, понятия не имею.

Мелкий бандит сильно удивился.

— Китайский же! Красный дракон. Император такими капитанов гвардии награждает. Не наш, узкоглазый.

— Этот монстр — китайская поделка? — удивился в ответ и я.

— Какая поделка! Ствол зверский! Их во всем мире штук двести всего! — возмутился бандит.

Не стану рассказывать в подробностях, как протекала наша беседа, но ответы я получил, в частности я узнал, что Янко жив, что босс держит его при себе, а также где сейчас это самое начальство находится. И вот адрес меня поразил до глубины души.

Я упаковал доведенных до кондиции бандюганов в багажник, принял внешность мелкого, поехал на их машине в Гречин. А вот куда именно — тут меня ждал сюрприз, ибо босс обосновался в бывшем офисе «Красных Овечек». Я не поленился и перезвонил по дороге Михаилу Моисеевичу, уточнил, не перебили ли у нас сделку, потому что есть у меня закрытая информация, что здание сменило владельца.

Риелтор разволновался, обещал срочно все выяснить и перезвонить, и обещание сдержал. Очень скоро и с хорошо слышимым облегчением он сообщил мне, что слухи врут, и сделка все еще в силе.

«Ну что же, — подумал я, — значит и это выясним. И вообще, время развлекаться».

На территорию я въехал нагло, отчаянно давя на клаксон перед воротами. Меня, конечно, пустили, я вышел из машины, прислушиваясь, не проснулись ли в багажнике мои новые друзья, но стука в крышку или нечленораздельных ругательств оттуда не доносилось.

Я вышел из машины и направился в дом. Если меня пытались остановить и заговорить со мной, молча показывал средний палец. Я не хотел раньше времени поднимать шум, чтобы босс не сбежал, а то эти криминальные авторитеты такие робкие и стеснительные, как олененок на выпасе. Но и тратить драгоценные минуты на досужие разговоры я также не собирался.

Естественно, начальник расположился в кабинете директора, о чем я успел выспросить моих новых друзей. В предбаннике вместо секретарши сидели два бугая, с которыми я также не стал рассусоливать, подарил каждому прямой в челюсть. Тела в состоянии глубокого крепкого сна спрятал под секретарским столом, благо тот был оснащен вертикальной панелью в пол.

В начальственный кабинет я вошел без стука, мило улыбаясь. Еще в приемной я сменил облик, надев скин, ставший стандартным для боевых похождений Петрова, не путать с его же деловой активностью, для которой добрый принтер Атлас выбрал дядюшку Элронда. Короче говоря, с боссом вежливо поздоровался Луи де Фюнес.

— Ты что еще за хрен с горы? Кто тебя вообще сюда пропустил? — рявкнуло начальство.

Я прямо умилился, ни дать ни взять карикатурный чиновник средней руки из миниатюры Райкина. Он и выглядел так же, безвкусный, хотя и недешевый костюм, плоское лицо, по которому явно долго били, хозяин его некогда коренастый, крепкий, выживший в аду. Но время прошло, и жизнь на воле разнежила авторитета.

— Вы хотели меня видеть, уважаемый, не знаю имени-отчества, — я по-прежнему мило улыбался, неся всю эту вежливую ахинею, — и вот я здесь.

— Нахрен ты мне сдался, урод? —