Кавказ. Выпуск XXVI. Сказания горских народов - Евгений Захарович Баранов

Кангерман подумал, что оно раздавило великана, а тот поднялся из-под него и, протирая кулачищами глаза, сердито проворчал:

— Что так рано разбудил? Выспаться не дал!

— Посмотри, — показал ему рукой вдаль Кангерман. — Видишь, какой туман поднялся?

— Это не туман, это пар из ноздрей волов Горбажа идет, — проговорил великан. — Ну, что ж, померяемся силой… А ты, мальчуган, отойди подальше, а то как бы мы не убили тебя нечаянно.

Отошел Кангерман в сторону и спрятался за деревом.

Туман приближался, и скоро из-за деревьев показался сначала великан с бревном на плече, а за ним — арба, которую тащила пара больших волов с длинными и острыми рогами. И правду говорил великан Кангерману: не туман поднимался над лесом, а пар из ноздрей волов валил. И про девушку он не солгал: она сидела в арбе и, закрыв руками лицо, плакала.

Великан Горбаж остановил волов, взял в руки бревно и крикнул своему врагу:

— Берегись!

А враг уже успел обломать сучья у срубленной чинары, схватил ее ствол и побежал навстречу ему. Сошлись два чудовища и стали наносить бревнами удары один другому по голове, по плечам.

Завыли, заревели они, и гулом, шумом наполнилось ущелье.

Звери, притаившиеся в кустах, испуганно побежали в лесную чащу; коршун, дремавший на вершине высокого дуба, поднялся вверх, закружился над ущельем. Бросили великаны бревна, схватились за топоры, начали рубиться; кровь ручьями полила с них. Наконец упали они, захрипели и умерли.

Волы понюхали кровь, замычали и шарахнулись в сторону; арба опрокинулась, девушка вывалилась из нее, ударилась оземь и лишилась чувств.

Подбежал к ней Кангерман, взял ее на руки, отнес подальше и положил под деревом. Через некоторое время она очнулась, и Кангерман успокоил ее, подал ей руку, помог подняться, а потом рассказал, кто он и зачем очутился в ущелье.

— А ты кто? — спросил он ее.

— Я дочь князя, имя мое Наймат, — ответила девушка. — С отцом и братьями жила я в башне, но пришел великан, убил отца, братьев, башню разрушил, а меня увез с собой.

И она заплакала.

— Не плачь, — успокаивал ее Кангерман, — нас свела судьба, и будем мы друзьями.

Потом поднялись они, пошли.

III

Деревья редели, а потом и совсем исчезли, вместо них полз кустарник, за которым лежала долина, заканчивавшаяся скалистыми горами.

В склоне горы, под нависшей скалой, чернело закопченное дымом отверстие пещеры; перед ним стоял громадного роста человек с длинной бородой и дубиной в руках. На плечи его была накинута медвежья шкура, а на голове надета остроконечная шапка, сплетенная из ивовых прутьев.

Пока Кангерман и Наймат, притаившиеся в кустах, смотрели на это страшилище, из пещеры послышалось звонкое ржание коня.

— Это ржет конь отца, — проговорил Кангерман. — Но как мы завладеем им и оружием? — спросил он девушку. — С палкой и ножом не выйдешь против длиннобородого: он сразу убьет своей дубиной…

— А вот что сделаем, — сказала Наймат, — я пойду и покажусь с краю леса и закричу; длиннобородый погонится за мной, а ты тем временем спеши в пещеру…

— Ты хорошо придумала, — сказал ей Кангерман, — но ведь длиннобородый может убить тебя…

— Ну, что ж, — возразила девушка. — Пусть и убьет: ради тебя я готова умереть…

И быстро вскочила она, побежала на край леса и закричала.

Длиннобородый взмахнул дубиной и погнался за ней, а Кангерман бросился в пещеру, нашел в ней шашку, лук и колчан со стрелами и оседланного коня, прикованного железной цепью к стене. Завладел он оружием, перерубил шашкой цепь, вскочил на коня и выехал из пещеры.

Потянул конь ноздрями свежий воздух и заржал звонче прежнего.

Услышал длиннобородый, оглянулся и с высоко поднятой дубиной к Кангерману бросился.

Схватился Кангерман за лук, да натянуть его, сколько ни трудился, был не в силах. А длиннобородый уже близко около него был, дубиной замахнулся и, смеясь, закричал:

— Не по себе лук, мальчишка, взял: им только и мог владеть джигит Анарбек!

И уже готовился он дубину на голову Кангермана опустить, но тот успел выхватить шашку и отрубить ему голову.

— Победа, Наймат! — закричал он.

Выбежала девушка из леса; он поднял ее, посадил в седло впереди себя и гикнул, крикнул, засвистал.

Застоявшийся конь помчался, взвился и полетел через лес.

IV

По степной дороге скакал на коне Кангерман с девушкой; навстречу дул теплый ветер и приносил с собой ароматы трав и цветов.

К полдню увидели они около дороги большой табун, который пас старик.

Конь Кангермана заржал и сам к старику направился.

— Да поможет тебе Бог в твоей работе! — крикнул табунщику Кангерман, останавливая коня.

— Бог сохранит тебя в пути, — ответил табунщик, не спуская глаз с его коня. — Далеко ли едешь?

— Не знаю, — сказал Кангерман, — далеко это будет, близко ли: отца своего, джигита Анарбека, я еду искать. Слыхал ли ты о нем?

— Как же, слышал когда-то давно, — усмехнулся старик. — А ты видел его?

— Нет, — сказал Кангерман, — я родился в то время, когда он в последний раз выехал из аула и уж больше домой не возвращался.

— Как же ты найдешь отца, если не видел его никогда? — спросил старик.

— Есть у меня лук, которым только отец и мог владеть, — отвечал Кангерман.

Попросил старик у него лук, свободно натянул его и пустил стрелу в курган, которая почти вся в землю вошла.

— Вот как стрелял джигит Анарбек, — сказал он, возвращая лук Кангерману. А тот догадался, что старик — его отец, спрыгнул с коня, девушку снял с него.

— Отец! — воскликнул он. — Вот твой конь, вот оружие твое — возьми их!

— Да, я твой отец, — сказал старик, — но не возьму ни коня, ни оружия.

— Почему? — удивился Кангерман.

— Потому, что я проспал их, — ответил старик. — Давно это было. В лес я заехал однажды, коня не стреноженного пастись пустил, оружие на дерево повесил, а сам лег спать. Джигиты так не должны поступать: оружие и во время сна должно при них находиться. И за свою беспечность я был жестоко наказан: лишился коня и оружия, а сам остался жить. Лучше было бы мне умереть! Никто о моем позоре не знает, кроме твоей матери: в одну темную ночь я тайком пришел в аул, рассказал ей о своем несчастье и опять ушел, нанялся под чужим именем в табунщики. А ты как завладел конем и оружием и кто такая девушка с тобой? — спросил он Кангермана.

Кангерман рассказал ему все, что случилось с ним.

Старик слушал его, а