Волков. Велесова ночь - Валерий Пылаев

могущественной княжны. — Вы ведь не встречали в поезде никого… подозрительного?

— Нет. Я спала. — Вяземская нахмурилась. — И, признаться, изрядно озадачена…

— Приносим свои извинения, ваше сиятельство. Я и подумать не мог… Но так уж положено, — тоскливо пробормотал жандарм. — Сами понимаете — служба. Счастливого пути!

Я так и не успел заметить, кто именно закрыл дверь. Похоже, все-таки кто-то снаружи. Пожалуй, стражи закона даже успели пожалеть, что полезли в вагон первого класса. И поспешили ретироваться, чтобы убраться подальше от сиятельного гнева.

— Спасибо, — одними губами произнес я. — Не хотелось драться. Особенно перед обедом.

Странно, но неуклюжая шутка будто прорвала какую-то плотину. Вяземская бросилась вперед, прижала меня к стене и обняла так, что ребра затрещали. Я на несколько мгновений застыл, вдыхая аромат. Уже не запах цветочных духов, а другой. Знакомый и близкий, почти родной.

— Это ты. Ты! — продолжала шепотом повторять Вяземская, уткнувшись лицом мне в грудь. — Живой… Но как⁈

— Долгая история. — Я осторожно опустил ладони ей на плечи. — Скажем так — не стоит верить всей ерунде, которую пишут в столичных газетах.

— А я не верила! Чувствовала, что ты неправда все это. Что врут они, и что живой ты… — Вяземская отступила на шаг и прижала ладонь к груди. — Вот прямо здесь чувствовала!

— Тогда, полагаю, доказывать мне ничего уже не придется. — Я улыбнулся и указал на стол. — Пригласишь присесть? Нам еще полчаса ехать, не меньше.

— Да… Да, садись, конечно же. Устраивайся.

Вяземская тряхнула головой, будто отгоняя последние сомнения, и принялась неуклюже хозяйничать. Багаж она, как и полагалось, сдала в отдельный вагон, а прислугу отправила куда-нибудь во второй класс или даже в третий, но корзинка со снедью в дорогу все же имелась. Через минуту на столе появилась французская булка, бутылка с молоком, какие-то пряники…

— Хватит уже. Я не голодный. — Я устроился в кресле. — Лучше расскажи, как ты вообще здесь оказалась?

Вопрос был проще некуда, да и опасаться, что нас подслушают, тоже не стоило: поезд уже понемногу набирал ход, и стук колес надежно заглушал негромкую беседу, однако Вяземская почему-то принялась оглядываться на дверь, будто за ней мог притаиться жандарм, которому почему-то не захотелось возвращаться в машину и ждать следующий состав.

— Меня вызвали в столицу. Из имения в Ириновке, я там… Я там отдыхала.

Я молча кивнул. Октябрь — не лучшее время для поездки в загородную усадьбу, однако никакие объяснения тут не требовались: Вяземской пришлось уехать из города. Не то, чтобы мы афишировали наш роман, да и прислуга в особняке на Каменноостровском проспекте была не из болтливых, однако слухи наверняка ходили уже давно. В высшем свете общества не так уж сложно скрыть интрижку или даже адюльтер… но только если дело не касается мезальянса или сомнительных связях, способных бросить тень на репутацию фамилии. А наши… скажем так, встречи с сиятельной княжной именно таковыми и являлись. И до того, как государь пожаловал мне титул, и, пожалуй, после. Не говоря уже о масштабных чистках, которые колдун с юным государем устраивали в столице последние несколько недель. Кого-то отлучали от императорского двора, кто-то возвышался, а кто-то наверняка не стеснялся использовать смуту, чтобы свести старые счеты. Петербург перестал быть безопасным местом.

И оттуда определенно стоило убраться подальше.

— Ты все правильно сделала. — Я накрыл ладонью пальцы Вяземской. — И куда больше меня интересует, кому ты сейчас вдруг понадобилась в Петербурге. И для чего.

— Владеющих-целителей вызывают ко двору. Почти всех. Государю нездоровится.

— Государю? — усмехнулся я. — Я, конечно, не доктор, но с виду не похоже, чтобы его величество на что-то жаловался.

— Мне тоже кажется, что на самом деле… Ходят слухи, что канцлер Геловани тяжело болен. — Вяземская почти перешла на шепот. — Конечно же, никто не посмеет объявить об этом официально, однако если уж во дворце понадобились все мои братья разом…

— Значит, случай тяжелый, — кивнул я. — И болезнь не из обычных.

Вывод напрашивался сам собой: победа в нашей схватке далась колдуну с бо́льшим трудом, чем я предполагал. Или хаос, наделивший его запредельными даже по моим меркам возможностями, наконец, явился требовать долг с процентами. Рано или поздно такое случается со всеми, кто имеет глупость ступить на кривую дорожку. Иногда получается оттянуть неизбежное на годы… может, и на десятки лет, и все же финал всегда один: тело просто-напросто не выдерживает растущей мощи и однажды начинает разваливаться, пожирая само себя.

И если в столице понадобился целый полк наделенных Талантом целителей — тварь мучается. И уже гниет настолько быстро, что собственных сил не хватает даже скрыть разложение. На мгновение где-то внутри снова мелькнула малодушная мысль послать всю эту грызню куда подальше, уйти в бессрочный отпуск и просто подождать, пока бытие само наладит подобающий порядок вещей и превратит колдуна в зловонный и уродливый труп. И это произойдет и естественно, без моего участия или…

Нет, едва ли. Колдун умирает, но и это наверняка растянется еще очень надолго. А править городом и даже целой страной можно и не выходя из своих покоев во дворце. Взятая взаймы мощь изуродует тело до неузнаваемости, однако магии лишит нескоро. Скорее даже наоборот: до самой своей смерти существо, в котором не останется ничего человеческого, будет становиться только сильнее.

— В Петербурге сейчас неспокойно, — задумчиво проговорила Вяземская. — Наверное, поэтому государь и приближает к себе тех, с кем его отец не стал бы иметь никаких дел. Владеющих офицеров отзывают из самых дальних гарнизонов.

— Свято место пусто не бывает, — отозвался я. — А в последнее время слишком многих отправили на каторгу. Или сразу на эшафот.

— Наверное… Ума не приложу, зачем канцлеру вдруг понадобилось столько солдат. — Вяземская откинулась на спинку кресла и чуть втянула голову в плечи. — Мы как будто к войне готовимся… Но с кем?

Ответа на этот вопрос у меня не было — да и быть не могло. Даже раньше я имел весьма смутные представления о планах первых лиц государства, а уж теперь, когда превратился в персону нон грата номер один, да еще и официально покойного… И все же вряд ли колдун затеял преобразования в столице просто так. Ему понадобилось нагнать туда Владеющих чуть ли не со всей России.

Зачем?