Перегрины. Правда за горизонтом - Василий Кленин

зубами от боли. Юноша тщательно промыл ему рану и замотал ногу всем, что чем было можно, надеясь, что это остановит кровотечение. Раненого уложили в середину каноэ, переложив или выкинув груз. Запас пресной воды заметно сократился, а Пуаблий просил пить всё чаще.

Перед закатом каноэ догнал шторм. Не особо жуткий, но об отдыхе нельзя было и помыслить. Четверо путников постоянно гребли, так чтобы не дать волнам бить в борт. Волны часто перехлестывали через лодку, заливая её, так что пятому участнику постоянно приходилось вычерпывать воду. Каноэ периодически оказывалось на грани затопления. Его крутило во все стороны, гребцы потеряли еще одно весло – запасных больше не осталось. Пуаблий лежал наполовину в воде. У него к ночи поднялся сильный жар, портой метался в бреду.

Буря длилась почти до утра. Лишь когда волны успокоились, путники окончательно осушили каноэ и без сил улеглись на дно. Солнце встало уже высоко, хотя за плотными облаками его было плохо видно. Валетей заставил себя подняться, растолкал Опенью, и они начали грести вдвоём. Через пару хор* к первой паре присоединились младшие браться. Пуаблия тряс озноб, он почти не открывал глаз и только постоянно просил пить. Его нога сильно распухла, но кровотечение прекратилось: плетенки, пропитанные кровью, прилипли к ранам намертво.

Багуа переполнился водорослями. Они липли на весла, мешали грести. Возникшее буйство жизни – кричащие птицы, гукающие тюлени – после долгой пустоты изрядно радовали. Один раз прямо перед каноэ внезапно дугой выгнул спину горбатый кит. Он пустил вверх струю, и ветер донес брызги до людей.

– Птицы, тюлени – это же означает, что земля близко? – улыбнулся Валетей, утирая липкую воду с лица.

– Да, – кивнул Опенья. – Либо они мигрируют.

И каноэ снова погрузилось в уныние. Клавдей и Ной совершенно выбились из сил, Пуаблий лежал в забытьи. Уальчаля подчинили все его запрятанные в начале пути страхи. Только Опенья невозмутимо греб веслом, снимая с него водоросли после каждого третьего гребка.

Солнце окончательно разогнало тучи и жарило нещадно. Даже когда оно спустилось почти к горизонту, слепило изрядно. Валетей отворачивался к востоку, он ждал, когда стемнеет и можно будет с чистой совестью лечь на дно каноэ и уснуть. Сил совсем не оставалось.

И вдруг на волны опустился полумрак. Резко. Валетей испуганно вскинул голову и обернулся на запад. Солнца не стало. Небо по-прежнему было светлым, плавно переходя от голубого оттенка к желтоватому. А вот Багуа… С ним творилось что-то ужасное. Вода потемнела. Иссине-черное море сначала уходило вдаль, а потом вдруг начало расти вверх, настолько, что закрыло солнце.

– Что это? – тихо прошептал Валетей. Однако аура ужаса в этом шепоте заставила всех вскинуть головы.

– Стена Мабойа, – выдохнул Опенья. – Какая огромная…

Это была волна. Она надвигалась с запада, гигантская – от горизонта до горизонта. И одна-единственная. От нее веяло мощью и ужасом. Люди замерли с веслами в руках.

– Разворачивайте лодку! – закричал Опенья, утративший свое вечное спокойствие. – Носом к волне, носом!

Стена Мабойа приближалась стремительно. Только что она была где-то у горизонта, и вдруг оказалась совсем рядом. Портойи лихорадочно гребли, разворачивая каноэ поперек волны, но в глазах у всех поселилось отчаяние. Волна была огромной и всесокрушающей.

– В ней высота с четыре моих роста, – охнул Клавдей. Весло выпало из его ослабевших пальцев. Когда гигантская волна оказалась вблизи, уровень воды под каноэ снизился. И его начало как бы затягивать под стену Мабойи. Скорость нарастала сама собой – и вот уже начался стремительный подъем.

– Держитесь крепко! – закричал Валетей и вцепился в борт лодки. Остальные последовали его примеру. Стена напирала, и каноэ всё выше задиралось вверх. Со дна лодки посыпались вещи. Пуаблий рухнул на находившихся сзади Валетея и Опенью. Те, как смогли, придержали безвольное тело, стараясь изо всех сил, чтобы не вывалиться самим. Но катастрофа была неминуема: каноэ вздымалось всё выше, скорость его падала, еще миг, и оно опрокинется назад.

Но тут лодка, наконец, достигла вершины волны. На какой-то миг она зависла на вершине этого мира, солнце, еще не севшее там, за стеной, осветило путешественников… И, прежде чем рухнуть вниз, Валетей заметил на горизонте черную полоску.

– Земля! – завопил он. А каноэ, утратив опору в виде прошедшей мимо волны, ухнуло вниз с огромной скоростью.

Глава 12. Ковчеги

Имя: Мартинуа Кентерканий. Место: Остров Вададли

В мокрый сезон эта лужа становится почти настоящим озером. Расщелина в скалах наполняется водой доверху, даже маленький водопад начинает стекать к морю через трещину в серовато-желтом камне. Но мокрый сезон пока еще не наступил, и сейчас это всего лишь затинившаяся лужа. Потому-то, хоть водоем находился совсем близко от нескольких усадьб Рефигии Ультимы, воду отсюда не брали. Именно это стало главной причиной того, почему здесь любил проводить время Мартинуа.

Младший Кентерканий, не то, чтобы был нелюдимым… Просто резкие перемены в жизни юного и бесправного члена очень большой портойской семьи навалились на него как-то внезапно. Сначала этот дурацкий приказ о службе в Башне. Почему дед отдал именно его черноголовому Мехено? Ведь в семье в избытке братьев и дядьев постарше и уж точно покрепче. В Башне все были взрослее Кентеркания, все сильнее. Он очень старался, уверен, если сравнить прилагаемые усилия, то именно он должен быть самым первым. Но усилий мало, нужны результаты. А их не было. Почти каждый раз мальчишка возвращался домой с синяками. И ловил на себе недовольный взгляд отца.

В большой семье отцы не часто смотрят на младших детей. Просто не видят, ведь детвора, что мальки у рыбы: их много, и все они оинаковы. Потому-то любой случайный взгляд отца, а особенно, главы семьи - крайне дорог! Но именно теперь, когда Мартинуа выделили из кучи мелкой детворы службой в Башне, Меркутий Кентерканий смотрел на внука лишь с упреком. Если бы глава придавал значимость обучению башенников, то дела мальчишки стали совсем плохо. Но, поскольку, старик считал это очередной блажью и баловством, юному «воину» доставались просто недовольные взгляды. И, конечно же, насмешки от более младших членов семьи.

Так что рано или поздно эта лужа просто обязана была найтись. Отучившись два дня у Башни, отходив положенное в караулах, Мартинуа не спешил