Операция "Эликсир" - Сергей Борисович Рюмин

— То же мне, Отелло, — засмеялся я, отпуская его. — Ты на кого тявкаешь, псина злобная, но бестолковая?

Волчок распластался на земле, словно мешок. Разумеется, перед тем, как его поднять, я влил в мышцы руки «живую» силу. Этот дикий сородич наших бобиков весил килограммов восемьдесят, не меньше!

— Почему Отелло? — проскрипел сзади Еремеич.

— Потому что промахнулся! — ответил я.

— Так там Акела был, — лесовик, видимо, был знаком с творчеством Киплинга.

— А здесь Отелло, — сообщил я. — Отелло промахнулся.

Лесной хозяин с творчеством Шекспира знаком не был, поэтому даже не улыбнулся.

Он, кряхтя, полез в кусты. Повизгивание усилилось, перешло в рычание, но какое-то несерьезное, словно детское, потом в завывание и поскуливание.

— Ох-ти ж мне! — Еремеич вылез, держа за шкирку маленького щенка-волчонка. — У них логово тут! Вот я не досмотрел-то, упустил! Старею, видать!

Следом за Еремеичем на поляну выскочила тощая волчица, замерла и, глядя на нас, тоскливо завыла.

— Цельная семья, — хмыкнул Еремеич. — А они не наши, не местные, пришлые. Наши-то тебя знают. Задирать не стали бы.

Я присел перед вожаком, снова поглядел ему в глаза, выпустил конструкт подчинения и мысленно прокрутил, транслируя ему в мозг, сцену, когда я поднимаю его за шкирку.

Не знаю, получилось или нет. Эта идея с трансляцией и конструктом подчинения родилась у меня только сейчас, сию секунду. Раньше я про неё даже и не задумывался. Лесной хозяин молча посмотрел на меня, протянул мне волчонка, держа за загривок:

— Погляди, Антоха, что у него с лапами!

Задние лапы волчонка были перебиты в районе бедер. Скорее всего, результат упавшей тяжелой ветки, а то и дерева.

— Держи его! — приказал я. Я пошевелил его лапки, соединяя косточки, направил в места переломов «живую» силу. Потом добавил «айболита». Волчонок сначала жалобно поскуливал, потом замолчал. Спустя несколько мгновений он заворчал, смешно тявкнул. Еремеич осторожно положил его на землю. Волчонок вскочил, опять тявкнул и косолапо ринулся в кусты. Волчица посмотрела на лесовика, на меня, тоже тявкнула и бросилась за ним.

— Вот так! — буркнул Еремеич. — Благодарности от них и не дождёшься.

Тем временем лежащие звери стали шевелиться. Сначала вожак поднял голову, дернул одной лапой, другой. Глядя на них, я усмехнулся и выпустил в них по очереди по импульсу «живой» силы, нейтрализуя действие паралича. Вожак вскочил, жалобно, как тот щенок, тявкнул в мою сторону и трусливо устремился в кусты. За ним рванулись и его сородичи. Судя по хрусту, топоту кустами их забег не ограничился. Волчья семейка определенно решила сменить место жительства.

— Ты извини, Антон, — задумчиво сказал лесной хозяин. — Опять я тебя под зверье своё подвёл. Эх…

— Всё нормально, Силантий Еремеевич, — отмахнулся я. — За всем не уследишь, тем более, что пришлые они, как ты сказал. Давай лучше поработаем, а то время идёт. Мне еще к Макарычу наведаться надо!

— Хм… Отелло промахнулся, говоришь? — усмехнулся в усы Еремеич. Возможно, я ошибся, думая о незнании лесовиком английской классической драматургии.

Глава 18

Глава 18.

Ночной «проказник»

Окрестности Коршевских лесов

Красный мягкий междугородний «Икарус» прибыл на автостанцию раньше на 10 минут. Бывший священник отец Алексий, мало напоминающий сейчас представителя церкви, вышел из салона в числе последних пассажиров. Вообще его было сейчас не узнать: короткая стрижка, гладко выбритый подбородок, яркая летняя рубашка с коротким рукавом и новомодные светлые льняные брюки. Лето хотя и заканчивалось, но позиции свои не сдавало.

Витольд Гануш его так и не узнал. На имеющейся у него фотографии отец Алексий был с густой черной бородой, длинной гривой таких же черных волос, в связи с чем выглядел эдак лет на 45–50, не меньше. А тут молодой, энергичный, коротко стриженный мускулистый парень…

Бывший священник опознал поляка сам. Бабка Трандычиха по телефону сообщила, что его ищет гость, который приехал на красном мотоцикле с коляской-люлькой. Такой мотоцикл, красный и с коляской-люлькой, на стоянке автостанции был в единственном числе.

Отец Алексий, впрочем, уже не отец Алексий, а теперь Игорь Глушко, согласно паспорту гражданина Советского Союза, не торопясь, вытащил пачку «Космоса», закурил от спички. Он выждал минуты две-три, пока сигарета почти не истлела, затем подошел к мотоциклисту, поздоровался, не протягивая руки:

— Добрый день! Ты посылку для поляков привёз?

Гануш оглядел бывшего священника, поморщился его панибратскому обращению, но ответил:

— Здравствуйте. А ты отец Алексий?

Игорь Глушко усмехнулся:

— Был отец Алексий, да весь вышел. Теперь Игорь Глушко, учитель физкультуры в школе у малолеток.

При этом Глушко и Гануш, разговаривая друг с другом, продолжали держать дистанцию, избегая рукопожатия.

— Мне нужно встретиться с Вацлавом и Кшиштофом, — сказал Гануш. В ответ Глушко развел руками:

— У меня только догадки, где они могут быть. Да и то приблизительно.

— Едем! — Гануш указал на мотоцикл. Глушко покачал головой. Гануш не понял:

— В чём дело?

Глушко демонстративно потер большой и указательный палец друг об друга:

— Каждый труд должен иметь свой стимул!

Гануш залез в карман, вытащил пару 25-рублевых купюр и протянул ему. Бывший поп ухмыльнулся:

— За эти деньги я тебе только кое-что расскажу да и то не всё!

— Поехали, поговорим! — предложил Гануш и добавил. — Договоримся!

Игорь Глушко сунул купюры в нагрудный карман и, в отличие от бабки Трандычихи, залез в люльку.

— Ладно, поехали!

Гануш отъехал от села километра два, заехал в березовую рощицу, остановился.

— Давай, рассказывай!

— Сначала представься сам, — потребовал Глушко. — Ты сам кто будешь, добрый человек?

Гануш поморщился, вздохнул:

— Мы вместе с Вацлавом и Кшиштофом служим богу в одном ордене. Я инквизитор «Наследников святого Игнатия Лойоллы». Вацлав и Кшиштоф пропали. Я их разыскиваю.

— Понятно, — кивнул Глушко. — Жили они у меня с месяц. Вацлав в лес часто ходил. Скит там заброшенный, проклятый. Староверы, говорят, когда-то жили. А потом у них мор пошел. Чума или оспа. Все вымерли. Вацлав заклятье знал, чтоб добираться туда короткой дорогой.

— А Кшиштоф?

— Кшиштоф туда переехал, там на постоянку поселился. У него там и еда, и вода была. Что-то он там охранял.

— Дальше! — потребовал Гануш.

— Мы с Вацлавом поймали колдуна,