Жаркое лето сорок первого - Рыжий

Мы успели собрать всех наших, которые встретили старшего лейтенанта такими же недоуменными взглядами, как и я, но так как все они люди военные, никто не сказал ни слова – просто выполнили приказ. Но на нас с Артёмом то и дело бросали косые взгляды.

Впрочем, косые взгляды прекратились, когда, повинуясь жестам старшего лейтенанта мы повнимательнее осмотрелись по сторонам. Старшина сразу понял в чём же дело и негромко произнёс:

-От жэж… А я и не заметил…

Что старшина не заметил, мы увидели через несколько секунд – высокий столб пыли. А вскоре увидели и тех, кто пылил по этой дороге.

Немцев было много. Впереди катило несколько мотоциклов с колясками (на каждой по пулемёту), следом за ними катилась пара непривычно-несуразного вида «Кюбельвагена», за которыми уже шли грузовики.

Я насчитал десяток разномастных автомобилей с немецкими крестами на кабинах, после чего попросту сбился со счета.

По всему выходило, что если бы мы вступили в бой и попытались спасти неизвестного красного командира, то… Капец бы нам пришёл – покрошили бы нас подошедшие мотоциклисты из дозора в капусту без особых проблем. А пехотинцы из грузовиков добавили бы неприятностей.

В общем, своим чутьём на всякие неприятности, Артём нас просто спас. Поняли это и остальные – косые взгляды бросать перестали. Вот только я был уверен, что каждого из нас грыз небольшой (или большой) червячок обиды на то, что не получилось спасти неизвестного командира Красной Армии (или, судя по фуражке, НКВД). Да какая разница, из Армии был пленный или из НКВД? Это был наш товарищ – и мы его не смогли спасти…

***

Политработником старший лейтенант Крылов никогда не был. Но, как и любой адекватный офицер, он понимал, что воспитательная и просветительная работа среди личного состава вверенного ему подразделения должна вестись постоянно. Особым мастером игры на струнах человеческой души он не обладал, но имел боевой опыт, который ему и подсказывал, что нужно сделать.

Нет, в военном училище до него донесли «главную» для многих (к сожалению), но не всех (к счастью) офицеров мысль о том, что первоочередная задача офицера сделать так, чтобы вверенный ему личный состав заеб… вымотался, выполняя бесполезную работу так, чтобы сил и времени на какие-либо другие занятия (в том числе и дурные) у солдата попросту не оставалось.

Вот только опыт Сирийской операции, а также начавшейся позднее Военной Операции на окраине Родины дал прекрасно понять – не все знания, полученные в военном училище, имеют реальное обоснование для использования в тех или иных условиях. Осознав это, Артём начал учиться.

Учился Артём многому. Начиная с банальностей – вроде стрельбы и метания гранат, продолжая армейским рукопашным боем, и, продолжая более «узкоспециализированными» навыками: радиоделу (стараясь углубиться в это направление по-максимуму), обращению с коллективным оружием (Крупнокалиберные пулемёты и автоматические станковые гранатометы самых разных видов) и многим-многим другим. При необходимости Артём мог сойти за неплохого пулемётчика, достаточно хорошего гранатомётчика. В случае острой необходимости он мог корректировать огонь артиллерии и даже авиации – правда, последнему пришлось учиться в бою. Вот только «играть» на струнах души он не умел. Поэтому и решил говорить не то, что нужно, а что чувствует. И наплевать ему было, что в этом своем монологе он может раскрыть своё иновременное происхождение.

Поэтому, ближе к вечеру, когда небольшой отряд расположился на ночёвку среди развалин какого-то сарая прямо посреди поля, Артём решил провести разговор по душам. Не мог он смотреть на лица своих бойцов, лица которых после последней неудачи были темнее дорожного асфальта в Москве его времени.

К моменту, когда старший лейтенант созрел для разговора, весь личный состав уже поужинал и даже приготовил места для ночлега. Впрочем, многого ли солдату в походе надо? Шинелькой обернуться, да вещевой мешок под голову положить. Вот только вместо шинелей были немецкие плащ-накидки.

-Товарищи. – Немного казённо начал Артём, но тут же поправился и произнеся следующую фразу, резко сократил дистанцию, что возможно было несколько неправильным, но его это особо не волновало:

-Я не побоюсь этого слова, друзья. Я бы мог сейчас говорить о том, что война для нашей Родины началась неожиданно. Но вы и сами знаете, что это было не так. К войне мы готовились. Но, к сожалению, так и не приготовились… Итог видите сами…

Вохмин, старшина и военфельдшер удивленно посмотрели на Артёма. Я же, расположившийся на обвалившейся крыше, наблюдавший за окрестностями, мог лишь слушать командира и краем глаза поглядывать за реакцией наших спутников.

-Да, сейчас нашу армию постигли серьёзные неудачи. Наша армия проиграла приграничные сражения. Горько это осознавать. Но, вы и сами видите, что немцы не всесильны. За короткий срок нам удалось уничтожить около взвода фашистов. И это не предел!

Все слушали старшего лейтенанта внимательно.

-К сожалению, нам не удалось спасти от фашистов неизвестного командира. – Артём тяжело вздохнул. – Но это война. Война, которой ещё не знала история мира. Война эта будет тяжелой. Долгой. Кровопролитной. И наша с вами задача состоит в том, чтобы уничтожить как можно больше гитлеровцев, защитить наших родных и близких…

Ненадолго наступила тишина. Через несколько десятков секунд, старший лейтенант продолжил:

-Как старший воинский начальник, как единственный представитель Советской Власти в данный момент, считаю необходимым …

***

Долго тем вечером вторника, восьмого июля тысяча девятьсот сорок первого года Артём говорил с немногочисленными своими подчиненными. Выслушивал вопросы, отвечал, стараясь всячески поддержать и морально разгрузить своих подчиненных.

Впрочем, один вопрос выбил старшего лейтенанта из колеи. И задала этот вопрос – Одинцова Владлена Игоревна, военфельдшер:

-А расскажите о себе, товарищ командир?

Ответил Артём не сразу, ненадолго растерялся, задумался и всё-таки ответил:

-Зовут меня, Артём Андреевич Крылов, старший лейтенант Красной Армии. На данный момент, 27 лет. Родился я под славным городом Смоленском, но довелось в жизни попутешествовать, следом за отцом… - Вновь замолчал, задумался, после чего негромко сказал:

-Не знаю, если честно, что о себе рассказать. Вы задавайте вопросы, я отвечу.

Вопреки моим ожиданиям, первым задал вопрос красноармеец Вохмин:

-Это же у вас уже не первая война, товарищ командир?

Вопрос этот прозвучал как-то… по-детски наивно что ли? Или это он только мне показался слегка странноватым?

Ответил Артём уклончиво, после короткой паузы:

-Не первая. Но вы извините, рассказывать не буду. Не люблю об этом вспоминать.

Потом вопрос задал старшина:

-Семья, дети? Откуда вы родом, товарищ старший лейтенант?

Отвечал