О Барвинке-человечке и его коне-кузнечике - Богдан Иосифович Чалый

не биться,

Как же мне, вороному, не злиться?

У меня есть на это причина:

Погляди, ну какой ты мужчина!

Без штанов, лишь в одной рубашонке,

Да и та на манер распашонки.

Ты оденься, как надо вояке,

А потом подступайся к коняке! —

То услышал Гарбуз авантажный:

— Не печалься, Барвинок отважный,

Ты достоин теперь уваженья.

Мы добудем тебе снаряженье,

Всё добудем, что надо героям…

А теперь отдохни перед боем. —

Лёг Барвинок, свернулся клубочком

И, усталый, заснул под кусточком.

А тем временем делалось дело —

Всё кипело кругом и гудело:

Сёстры Дыньки сенца понабрали,

Из которого ниток напряли,

И штаны смастерили из новой

Превосходной ботвы бураковой.

Чесночинка, жена Чеснокова,

Сшила шапку из перца: — Готово! —

Хрен стачал на Барвинковы ножки

Из гороховых стручьев сапожки.

Из зелёного лука, гляди-ка,

Получилась отличная пика,

Из репейника — шпоры для злого

Молодого коня вороного,

И, чтоб мог закусить новобранец,

Положили горошину в ранец.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Вот из сада-огорода

При стечении народа

Наш Барвинок выезжает,

А под ним-то конь играет.

Все столпились возле тына,

Провожают молодчину:

Как зелёными платками,

Машут ветками-листками,

В путь далёкий наставляют,

Славных подвигов желают.

А коню меж тем неймётся —

С места, резвый, так и рвётся.

Ну, Барвинок снял перчину,

Поклонился чин по чину:

— Будьте живы и здоровы,

Все родичи Гарбузовы! —

И, вонзивши крепко шпоры,

Он помчался через горы…

Едет Барвинок путём-дорогой,

Шибко мчит его конь быстроногий,

А позади-то и впереди-то,

Слева и справа волнуется жито.

Рад наш Барвинок: — Это ль не диво!

Родная земля, до чего ж ты красива! —

Вдруг всё нахмурилось, потемнело.

Чёрная туча солнышко съела,

Сделалось тихо — некуда тише,

Слышно, как в норке возятся мыши.

А туча всё ближе, всё ниже виснет…

Пыль как взовьётся! Ветер как свистнет!

Голову наш храбрец запрокинул,

А в это время и ливень хлынул.

Жаль Барвинку новой одёжки, —

Спрятался он под лопух у стёжки.

Но очень скоро лить перестало,

Солнышко вышло, радуга встала,

Цветастая радуга-коромысло

Над свежей, умытой землёй повисла!

А у Барвинка в душе тревога:

Ехать нельзя — раскисла дорога.

— Не унывай, — говорит Кузнечик, —

Я не боюсь ни ручьёв, ни речек!

Мне всё едино — с горы или в гору… —

И поскакали они без разбору.

Едет Барвинок по тропке вязкой,

Сам на Кузнечика смотрит с опаской:

— Что ты, мой конь, припадаешь на ноги?

Что ты не скачешь по ровной дороге?

— Ох, — отвечает Кузнечик, — я что-то

Шибко умаялся! Спать охота! —

Ну, улеглись они под грибочком

И укрылись кленовым листочком.

Солнце греет, щебечут птицы…

Хорошо на тёплой землице!

Вдруг Барвинок проснулся от крика,

Разбудил коня:

— Ты не спи-ка!

Слышишь, кто-то помощи просит?.. —

Глядь — а Лис Петуха уносит.

На Кузнечика сел Барвинок,

Полетел вперед без тропинок.

Он летит по чащобе дикой

И отчаянно машет пикой.

Лис почуял, что луком пахнет,

Оглянулся назад — как ахнет!

Петуха уронил из пасти,

Сам бежать от такой напасти!

Снова едет Барвинок чащей,

На ветру слегка шелестящей,

Снова грозно вскинута пика…

Вдруг навстречу Петух! Гляди-ка —

Расщеперил он крылья-перья.

— Заклюю вас, — кричит, — теперь я! —

Тут вскипел от гнева Барвинок:

— Где ты был, когда шёл поединок?

Мы тебя спасли от напасти,

От зубастой Лисовой пасти,

Ты ж напал на друга и брата.

Хороша за добро отплата! —

Петуху очень стыдно стало,

Борода огнём запылала.

— Ох, прости, — сказал он, — не буду.

Я услуги той не забуду.

Ведь коня твоего вороного

Не узнал я, честное слово!

А куда ты едешь, казаче?

Снарядился в бой, не иначе! —

Говорит Барвинок отважный:

— Направляюсь в край заовражный,

Будет нам большая работа —

Нужно клад добыть у Осота.

День и ночь там стоит у забора

Долгоносиков целая свора.

Под командою Чертополоха

Клад они охраняют неплохо.

А фельдмаршал у них — вояка,

Враг куриный, Хорёк-забияка. —

Говорит Петух:

— Разумею

И помочь, наверно, сумею,

Хоть страшуся Хорька я дюже

(Твари нету на свете хуже!),

Но зато расклюю, разметаю

Долгоносиков этих стаю.

От меня не потерпишь сраму,

Если что — давай телеграмму:

«Птицеферма. Насест девятый».

Подыму я народ пернатый,

Будем драться мы все