Культивация зельевара - Макс Крынов

вспыхнул ярким светом, поглощая удар когтистой ладони противника, но атака была чудовищно сильна: через мгновение кулон раскалился докрасна, треснул и развалился на части. Я сорвал с себя цепочку с бесполезным теперь амулетом и отшвырнул ее в сторону.

Открытый бой против пятерых таких существ — чистое самоубийство. Потому я потянулся к печати, пытаясь сбежать…

И едва увернулся от броска еще одного ножа. Мне нужно было мгновение для телепортации, но его мне не давали: стоило потянуться к пространственной печати, как атаки усиливались многократно. Они не давали мне ни секунды покоя — каждый раз, когда я пытался сфокусироваться на перемещении, в меня несся нож или стихийная техника.

Я уворачивался от ударов и техник, отчаянно пытаясь выиграть хотя бы миг времени. Наконец, заметив момент замешательства среди нападавших после очередного неудачного выпада, я отпрыгнул, в прыжке сосредоточившись на своей печати в комнате. Мир вокруг затих, моё сознание потянулось к знакомой точке пространства…

Но ничего не произошло. Я словно наткнулся на невидимую стену — пространство вокруг было полностью заблокировано чужой магией. Кто-то из этих тварей носил артефакт, блокирующий телепортацию.

Меня оттеснили в переулок. Со мной игрались.

Понимая, что открытый бой с этими существами — верная смерть, я мгновенно принял решение использовать алхимические гранаты. Можно кинуть одну, но я швыряю сразу пять, чтобы наверняка. Одна может сработать, как надо, но может и не сработать, но тогда от остальных они точно будут шарахаться, и повторно удивить их не получится.

— Вам нужно золото⁈ — крикнул я, убегая. — Возьмите и отстаньте!

Я резко сорвал с плеча котомку с алхимическими ингредиентами и аптечкой, поставил на нее печать и метнул сумку к нападавшим. Сам развернулся и бросился прочь.

Там были целебные зелья, парализующие эликсиры, несколько особо редких экстрактов, но сейчас было не до сортировки — лучше остаться без аптечки, чем умереть вместе с ней.

Гранаты, покинув радиус тридцати метров, рванули одновременно, оглушительно грохнув и выпустив густые облака едкого зелёного газа. Ударная волна разбила окна ближайших домов, разметав мусор и обломки на десятки метров. Я услышал болезненный хрип одного из преследователей и на мгновение оглянулся: осколки впились ему в грудь, оставляя глубокие кровоточащие раны. Он рухнул на колени, прижимая ладони к груди, по которой стремительно расплывалось красное пятно. Второй монстр остановился рядом с ним, пытаясь оказать помощь. Остальные трое лишь на секунду замешкались, но мне этого хватило.

Я бросился прочь по узкому переулку, чувствуя, как вслед мне летят смертоносные заклинания. На ходу я уклонялся от атак, чувствуя, как стихийные атаки проходят в сантиметрах от моего тела. Одна из молний задела плечо, прожгла ткань формы и оставила глубокий ожог на коже. В ногу тоже что-то врезалось. Я зашипел от боли, но не остановился.

А спустя пару секунд наконец ощутил, что могу телепортироваться в комнату.

Рухнул на пол, едва сдержав крик. Сердце колотилось так, словно пыталось проломить грудную клетку, а в ушах стоял гулкий звон. Кровь сочилась из глубоких порезов на плече, груди, бедре.

За дверью послышались тяжёлые шаги — старик явно услышал шум и теперь поднимался по лестнице.

— Что там у тебя происходит? — его голос звучал раздражённо и устало. — Мартин?

Я пару раз вздохнул, стараясь успокоиться, после чего медленно сказал:

— Ничего… особенного. Просто споткнулся и упал… во время тренировки. Неудачно получилось.

Старик недовольно проворчал что-то себе под нос и громко вздохнул:

— Не тренируйся дома! Хочешь убиться — иди на улицу или в какой-нибудь свободный зал. Сломаешь ещё мебель мне…

— Хорошо-хорошо, я понял. Извините за шум, — тихо ответил я, едва сдерживая болезненный стон.

Несколько секунд стояла тишина, затем раздалось ворчливое бормотание и удаляющиеся шаги вниз по лестнице. Я облегчённо выдохнул и осторожно пополз по полу к рюкзаку, в котором лежала основная аптечка. Каждое движение отдавалось в теле острой болью, но сейчас это было неважно — главное было остановить кровотечение и привести себя хоть в минимальный порядок.

Дрожащими руками я открыл аптечку, достал нужные зелья и бинты. С трудом сняв с себя окровавленную одежду, я залил глубокие раны одним зельем, выпил другое. Острая боль постепенно отступала, сменяясь неприятным жжением и зудом — зелье начало действовать. Затем я плотно перевязал плечо и грудь бинтами и откинулся спиной к стене, закрыв глаза.

Я выжил чудом.

Чудом.

В очередной раз я столкнулся с тем фактом, что здесь, в столице, люди намного сильнее и опаснее, чем я предполагал. Мои навыки, казавшиеся мне вполне приличными ещё недавно, здесь оказались недостаточными даже для того, чтобы просто выжить в схватке с местными бойцами.

Это осознание ударило по мне сильнее любой физической боли. Я вдруг отчётливо понял, что всё это время относился к тренировкам слишком легкомысленно. Я думал, что достаточно быть чуть лучше среднего уровня — и этого хватит для спокойной жизни. Что смогу, как местные, принимая пилюли и медитируя, перейти на ранг пробуждения. Какая глупость! Здесь каждый день — это борьба за выживание. Любая слабость может стоить жизни, а ранг закалки — слабость.

Я открыл глаза и посмотрел на окровавленные, крупно дрожащие руки.

Ладно. Допустим, это подходит под определение «легкий стресс», после которого организм, как правило, встряхивается. Встряхивается, резко перезагружается, перестает глупить и начинает люто-бешено тренироваться.

Если хочу жить дальше — пора начать тренироваться всерьёз. Сварить зелье повышения ранга, а потом — варить другие зелья, которые продвинут меня к вершине. И в следующий раз при встрече с уродами я буду более чем готов. Да, я выиграю меньше, чем если бы потратил все время на запоминание информации из книг, а варил уже в секте, но сила мне нужна прямо сейчас.

Глава 6

Я все еще чувствовал, как кровь стучит в висках после нападения. Адреналин не отпускал, пальцы едва заметно подрагивали. В голове набатом били тревожные мысли.

Я быстро, как только мог, собрал все вещи, разбросанные по комнате, и запихнул их в рюкзак. Руки двигались почти автоматически — сейчас мне не до размышлений.

Подтащив стул к узкому окну, я осторожно задвинул тяжелые ставни и плотно задернул штору, оставив лишь тонкую щель, сквозь которую можно было наблюдать за улицей. Сев на стул, прижался лбом к прохладному дереву ставня, напряженно всматриваясь в улицу и стараясь не пропустить ни малейшего движения, ни одного подозрительного прохожего и тем более — кого-нибудь вроде напавших на