Школа снегурочек и тайна пропавшей хранительницы - Валерия Ошеева

– Давай так: перед сном я дам тебе посеребрить подносы с крохотными елями. А сейчас ты немного побудешь в компании госпожи Евдокии. По рукам?

И маленькая ладошка в огромной рукавице нехотя ударила по его холодной шершавой руке.

В кабинете директора ждал старший мастер, ярый любитель споров.

– Что ж ты, Старче, совсем о времени забыл? На тебя непохоже.

– Прости, брат: внучка не отпускала, еле сговорились. Ну что тут у нас?

Завязался извечный спор о подарках. Директор поймал себя на мысли, что мастеру, в общем-то, совершенно неважно, что дарить хранителям, – главное, чтобы последнее слово осталось за ним. Худо ль, бедно ль, сошлись на безразмерных ларцах, которые подстраивались под любую вещь.

– Я ещё хотел, Старче, пригласить к тебе того подмастерья, помнишь? Гордея.

– Как забыть, брат. Это тот самый, который ковал с тобой глыбу льда для убиенной Белоснежки?

– Да, да, он. Нос задирает будь здоров, но талантлив, зараза, до одури. Уж чего я только не повидал у нас на Фабрике, но таких кукол даже я за жизнь не наваял.

– Ну-ну, слыхал.

– Так вот. Придумал парнишка этот, Гордей то бишь, замысловатый конвейер. Штука в том, что он кукол рисует, а машина сама по эскизу собирает. Он как кукловод над этим всем: то рычаг дёрнет, то снежинки заговорит. А потом прямо пальцами лицо прорисовывает. Они как оживают у него под руками. Клянусь, Старче, я иной раз думаю, уж не живые ли они взаправду?

– Так что ж ты его сюда позвал? Надо было прямиком в ваше крыло пойти, на диво дивное поглядеть.

– Да сам он больно хотел у тебя в гостях побывать. Сундук, который ты исландской хранительнице на день рождения выбрал, тоже он сделал. Мои ребята его как раз должны принести.

Дальше воспоминания слиплись в грязный ком залежалого снега. Появился Гордей – осанистый молодой человек с резким профилем и почтительными манерами. Чуть позже другие подмастерья внесли в кабинет огромный сундук, который предназначался Норе – хранительнице из Исландии. Кто что говорил, директор не помнил. Кажется, обсуждали конвейер Гордея. Почему-то директор был весел и всё время куда-то торопился. Старший мастер не ворчал и не хорохорился, что было на него непохоже.

– Ну всё, довольно, идём! – эта фраза врезалась директору в память.

– Подождите, а как же сундук?..

– Ах да, совсем забыл!

И тут он поднял свой посох. Ледяной кристалл, острый и до прозрачности чистый, завибрировал.

– Ну, матушка-зима, доработай этот шедевр! Пусть резные узоры переливаются всеми красками северного сияния! А на замке стоит моя ледяная печать.

Лёд мгновенно сковал сундук. Кто-то откинул крышку и в ужасе отпрянул. На дне лежала девочка, превратившаяся в ледяную скульптуру.

Так он не рыдал больше никогда в своей долгой одинокой жизни. Несколько раз директор порывался повернуть время вспять, нарушить ещё одну клятву хранителей. Но всегда находился тот, кто его останавливал.

– Ты что, забыл, Старче, что смерть непоправима? Что вернуться в прошлое можно лишь на час, по крайней надобности? Но не для того, чтобы воскресить человека! – Северину было слышно даже на материке. – Если ты сейчас отправишь нас всех в тот день, Снегурочка всё равно умрёт, а вместе с нею и кто-то ещё. Кристалл возьмёт свою плату за день жизни Снегурочки!

И он не посмел играть со временем и смертью.

Отделить тело девочки от сундука вызвался Гордей, переживавший трагедию директора как собственную. Старший мастер принялся вырезать пьедестал в комнате льда. Но за день до погребения случилось то, чего никто не ждал: ледяную Снегурочку похитила Белая Чайка. Средь бела дня. На санях, запряжённых волками.

Директор был вне себя от ярости. После убийства Белоснежки он тщетно искал эту мерзавку. Она ускользала, словно полуденная тень. И вот Белая Чайка явилась сама, но весь замок был настолько погружён в скорбь, что ей снова удалось уйти. Директор так и не понял, зачем Белой Чайке понадобилась его внучка, заледеневшая на века… Неужто она просто насмехалась над его горем?

– Готово! – Румяные Инга, Варвара и Камилла горделиво смотрели на директора, явно довольные своей работой.

– Ну-ну, снегурочки, посмотрим. Ба, да это просто замечательный купол, крепкий да ладный! Пускай матушка-зима укутает им города и сёла, как одеялом. Пускай время замрёт!

И директор трижды ударил посохом оземь.

Камилла ещё ни разу не видела заклинания растяжения и сильно расстроилась, когда ничего не произошло. Директор заметил это.

– Не волнуйся, милая. Иногда волшебство едва уловимо, но это не значит, что его нет. Купол уже остановил время, и мы с Ингой и Варварой сейчас превратимся в запах. А за тобой вернёмся чуть позже. Ты же смотри, чтобы ни одна воздушная ниточка не вышла из строя. Лататель при тебе? Вот и славно. И не забудь покормить оленей, им ещё нужны силы на обратный путь!

«И ради этого в школе устраивают целые соревнования», – думала Камилла, оставшись одна. Проводив директора и старшеклассниц, она отправилась в походный шатёр и достала мешки с яблоками и желудями. Купол Камиллу не интересовал, а вот оленям и правда не мешало подкрепиться. И зачем только в сани директора берут младших снегурочек? Они ещё не умеют проникать запахом одновременно в тысячи домов, и всё интересное достаётся старшеклассницам. А она – просто девочка на побегушках. Камилла презрительно посмотрела на лататель воздушных дыр – прибор, с виду похожий на обычный дырокол. Сегодня он ей точно не понадобится!

«Ну ничего. Вот станет дядя директором, и я буду летать туда, куда сама захочу. И вышвырну из школы вонючую Рыбу. Хотя с её пением она и так долго не продержится. И почему только Северина тянула её два года? А меня только раз похвалила. Эту Северину вообще нужно уволить, слишком много о себе думает! И Лиса тоже: было видно, как он за неё болеет…

Какой прожорливый олень, умял целый мешок! Ладно, пусть ест, скоро обратно лететь. Главное, чтобы всё получилось. Вообще, директор в целом нормальный. Его можно оставить. И почему младших снегурочек берут разносить подарки только в самые последние дома, для галочки? Если бы не дядя, я бы отказалась…

Что ж так мутит! А дядя сказал, что это безопасно и мама будет мной гордиться. Ох, как живот крутит! Невыносимо! Надо как-то дотерпеть…»

Встряхнув кудрями, Камилла вышла из шатра и тут же продрогла до нитки.

«И неужели он думал, что я так и буду стоять на ветру у этого дурацкого купола?»

Камилла, конечно, лукавила. Она сама оставила в шатре тепловицы – варежки, которые согревали всё тело даже в лютый мороз.

По протоптанной в снегу тропинке Камилла направилась к воздушной сетке.

«Только б не вырвало!»

Шатёр располагался на уступе горы, а купол начинался у обрыва. Стоять там было страшно, так что на всякий случай Камилла запихнула за щёку пакетик с пастилкой запаха. Если вдруг сорвётся с высоты – прокусит пакетик и тут же запахом вернётся обратно в шатёр. А пока… Пора.

Ветер на мгновение стих, и раздался резкий свист – как будто хлыстом рассекли воздух.

Подбежав к куполу, Камилла увидела, что он весь поник и вот-вот разлетится на сотни тонких нитей.

«Что я натворила? – с ужасом подумала она и зачем-то нащупала в кармане шубы лататель. – Ну ничего, дядя со всем разберётся».

Живот Камиллы снова скрутило, и её стошнило прямо на тропинку.

Не успела Камилла, бледная и измученная, вернуться в шатёр, как перед самым её носом появилось облако, которое вскоре приобрело очертания директора. Затем ещё одно – поменьше.

– Что случилось? – взволнованно спросила Варвара.

– Где Инга? – отозвался директор.

На его лице резко выделялись морщины. Сейчас он действительно казался старцем.

– Я… я ничего не знаю, я тут ни при чём, – только и промямлила обомлевшая Камилла.

Она и не думала, что будет чувствовать себя так плохо.

– Знаю-знаю, милая. Произошёл разрыв времени. Кто-то разрезал наш купол бумерангом – опасным и коварным предметом, который используют только тёмные силы.

– А что в нём такого опасного? – выдавила из себя Камилла.

– Бумеранг времени всегда возвращается к тому, кто его выпустил. Порой в самый непредсказуемый момент. Иногда проходят годы или даже десятилетия, прежде чем бумеранг настигает человека.

Камилла хотела ещё что-то спросить, но её перебила Варвара.

– Но кто это сделал?

– Подождите, снегурочки. Я больше тревожусь за Ингу. Что-то она не выходит на связь.

Директор расхаживал по шатру в своих исполинских сапогах и вглядывался в снежинки, которые взволнованно кружили внутри кристалла на его посохе.

– Дело