НедоСказанная Аксиома или Житие не святого, но Духовного - Леонид Духовный
НедоСказанная Аксиома или Житие не святого, но Духовного читать книгу онлайн
Ближе к полуночи всех стало сильно клонить ко сну. Мы, припомнив свой богатый туропыт использования «удобельного» пространства морских, ж/д и прочих вокзалов, просто вышли из помещения и поставили палатку прямо… на засохшей клумбе, перед зданием администрации а/п Курумоч.
Палатка была большая и, видя мучения Тани Никитиной, я предложил ей и Серёже «прописаться» у нас. Они с удовольствием согласились, но при условии, что прихватят с собой Виктора Берковского. Ничего не подозревая, мы согласно закивали головами. Сергей лёг у края палатки, рядом с ним — Таня, затем Берковский, за ним я и так далее. Заснули мгновенно… И вдруг, сквозь сон, слышу рев моторов садящегося самолёта. «Ребята — закричал я — аэропорт открыт!» Но тут же мягкая рука Тани прикрыла мне рот: «Спи, это Витя храпит...»… Виктор Семенович Берковский... Великий бард, даже во сне он был великим!..
...Утром всё-таки сел один самолёт. И хоть он был до Минска, мы — полетели!
Однако в Минске нас снова ждала погода нелётная. Решили ехать поездом. В ж/д кассе — билеты только в общий вагон. Что делать? Общий, так общий...
Вот это, братцы, была эпопея: ни пером Зощенко описать, ни топором Раскольникова не вырубить. Я когда-то слышал байку «за легендарный поезд Одесса – Умань», который, «чихая на ваши порядки», отправлялся не по расписанию, а как вздумается, опаздывая часа на два-три, а может, и больше. Летом — так ничего, а вот зимой… И замерзающие на открытом перроне пассажиры, в основном простые трудяги, отбарабанившие на Привозе целый день, вынужденно стали бардами: они сочинили — теперь уже знаменитую — песню, которую пели хором и под которую танцевали, согреваясь и коротая время. Кстати, время отправления было без двадцати восемь. Песню так и назвали — «7.40»: брамс па-ра-па-па, брамс…
Наш поезд Рига – Симферополь опоздал прибытием в Минск на час с лишним. Он был не пассажирским, а почтовым, потому останавливался у каждого хутора, у каждого столба, что устраивало мелкоторговый люд. Поезд-то подошёл, но войти или влезть в вагон возможным не представлялось. Если в заднюю дверь кого-то впихивали, из передней обязательно вываливалась жертва! Люди по три человека, как воробьи, сидели на каждой полке, даже на верхней, багажной; стройно стояли в проходах, прижавшись друг к другу; в туалетах, на унитазах спало по два человека, а ещё один стоял к ним спиной!..
Очевидная перспектива ещё сутки провести на вокзальных нарах придала нам нечеловеческие силы, и мы с японско-еврейским боевым кличем «Банзай-гезунд!!!» (Г. Фрумкер), держа, как тараны, перед собой рюкзаки врéзались в шеренгу внутристоящих! Сколько при этом вывалилось из передних дверей, узнать было не суждено, так как наш «подвиг» тронул состав с места, и тот резво покатил от ст. Минск до следующего столба.
Мы так и ехали стоя, спали стоя, «рюкзаки держа перед собой». Впрочем, заснуть нам после трёх песнопенных фестивальных ночей в любой позе, хоть в народной, как я уже говорил, «до горы ракушкой», было нетрудно… По мере того как за «кормой ж/д каравеллы» оставалось всё больше хуторов с их столбами, в вагоне становилось просторней и вот уже на каком-то резком повороте меня отбросило на пустую нижнюю полку. Я не проснулся, глаза не открыл, продолжая нежиться в нирване сна… Очнулся от резкого проникающего гудка встречного паровоза.
То, что увидел, не забуду до конца дней моих: подрагивающий салон залит ярким солнечным светом; пассажиров, кроме нас, почти нет, но посередине пустого вагона, крепко вцепившись ногами в пол, словно в палубу линкора, стоит бывший старшина 2-й статьи, а ныне Лауреат Грушинского Фестиваля Семён Кац! Он спал стоя, успешно выпрямляясь при каждом крене состава… с рюкзаком, по-штормовому, принайтованным руками к собственной груди, блаженно кому-то улыбаясь притом. Как мне думается, ему снилась завораживающая картина кисти французских художников-импрессионистов, — Грушинская Гора.
Не очень-то легко, если честно, удалось всей командой оторвать его от «палубы» и уложить на нижнюю полку... Да, а рюкзак он всё равно не отдал!..
Минули года. Нет уже доброй половины той «команды нашего двора» — Сени, Витюши, Валеры... В мире ином и Виктор Берковский, и Юрий Визбор, но неосторожный оптимизм песни, песни этих двух великих бардов, если хотите, подтверждается...
То повиснет над дорогой синяя звезда,
То на стёкла брызнет дождь.
За спиною остаются два твоих следа,
Значит, не бесследно ты живёшь!
Не верь разлукам, старина...!»
Глава 6
УДАЧА ЮНАЯ
«Радионяня» в горах
Как-то, ранней осенью Борис Фрейман, Педагог от Б-га, автор уникальных учебников и пособий по математике, мой давний приятель, в самый разгар очередного наезда Паровоза Идеологии КПСС (сокр., ПИК) на «вредоносных» бардов отважно пригласил меня на турвечер в свою школу, при том в качестве почётного гостя...
«Школярам» откровенно пофартило с их классным руководителем: Борис «учительствовал» и днём, и вечером, и в зимние, и в летние каникулы, ходил с ними и в горные, и в пешие, и водные и др. походы, водил в музеи, театры, на выставки... И, конечно, ребята страстно делились своими незабываемыми впечатлениями, особенно от летних приключений в «синих» горах, где «камнепады, метели, лавины, охраняют их вечный покой», о сплавах по бурным порожистым рекам — «Выдержит кто?! Струи жгутом! Пена, как белый дым!» (Г. Дикштейн).
В гостях у Бориса Фреймана (в центре). Справа — Григорий Дикштейн,
слева — я. Осень, 2009 г. Кармел. Калифорния.
Всё было заснято на многочисленные, весьма приличные слайды. Их демонстрация смело сопровождалась крамольными по тем временам записями песен Высоцкого. Однако в музыкальном фоне превалировали не песни отважных, к примеру из кинофильма «Вертикаль», а глубоко философские творения Барда. Понятно, что главным рефреном там была его гениальная, тогда новая песня «Кони привередливые». Я понимал, что ей, юности, очень уж хотелось передать свой эмоциональный накал. Но «Кони»
