Попаданец XIX века. Дилогия - Михаил Леккор

все же святой. Но Настя так просительно смотрела на него, что он не выдержал. Женщина – это сосуд греха, тут и даже такой святой человек, как он, хе-хе, не выдержит!

Поехали на двух дворцовых каретах. Его императорское величество с его высочеством Александром Николаевичем по-мужски куда-то слиняли. Это, кстати, объясняло, почему он среди рабочего дня болтался среди дворца и приударивал за своей женой.

Ехали долго. За дорогой он слегка приутих и уже здраво подумал, что визит императрицы с детьми еще и даст трактиру хорошую известность. Не говоря уже о том, что Александра Федоровна принесет ему немало денег.

Поэтому принимали гостей на высшем уровне. Их принимал сам хозяин (зиц-председатель, сам святой не мог иметь какие-либо учреждения общепита), на столы приносили самое свежее и самое оригинальное, до этого не предлагаемое. Например, шоколадные торты с марципанами и лимонад из маринад. Или сладкий фруктовый кефир (иными словами йогурт) с лимонными пирожными.

Откуда они брали цитрусовые? Да без проблем. Санкт-Петербург все же был активный международный порт (45% всего грузооборота страны). И на иностранных судах было объявлено, что все цитрусовые (апельсины, мандарины, лимоны и проч.) будут обмениваются в пропорции 2 к 1 на поросятину в живом виде вне зависимости от состояния товара, даже несвежие и замшелые. В итоге, уже через несколько месяцев суда специально заходили в столицу России забрать такое выгодное мясо, а в трактире всегда были фрукты. В товарном виде его просто подавали на стол, в нетоварном – давили в лимонад. Наивные иностранцы, похохатывая над простодушными русскими, даже не подозревали, что приносили хорошую прибыль господину Макурину.

Большинство столиков в женском столе, несмотря на кусачие цены, были заняты. Официанты с некоторым трудом сумели найти четыре столика и разместить их в свободном центре зала. А Андрей Игоревич опять с досадою подумал, что, кажется, пришла пора производить российский сахар. XIX век все же, и без него бы производить должны! А то тростниковый сахар довольно-таки весьма дорог для основной части народа, да и объем его недостаточен. То есть такой товар в лавках стоит, пока в цене, но чуть понизится, сметут. Ах, если бы в основу сладости клали чуть более дешевую продукцию, он бы озолотился. И статус святого с деньгами Синода не требовались бы!

Со столиками меж тем зашумели – подали мороженное, очень вкусное, но очень дорогое по той же причине. В XXI веке мировая кухня во многом базировалась на дешевом и доступном сахаре. Даже через чур базировалась, как считали многие медики. Так это или иначе, но с сахаром в кухне произойдет настоящий переворот. А он, попаданец, все это знает и ничего не делает! И даже не от умения, а руки не ходят!

Он попробовал мороженое в небольшой чашечке, обсыпанным кокосовой стружкой и даже замычал от восторга. На этом-то молоке да еще бы сахар! Вот это было б блюдо. Все бы ели да хвалили.

Проглотил мороженное и уже трезво подумал, что сахар на основе свеклы реальном мире придумают где-то в это время. И если он сам не соизволит придумать, то должен обязательно перехватить и популяризировать новинку, а изобретатель должен будет обязательно обогатиться и стать знаменитым. Хотя бы так.

С этим и приехал в Зимний дворец. Около их покоев семьи Макуриных, как он и предполагал, уже нетерпеливо прохаживался флигель-адъютант императора с его строгим приказом – явится в парадный кабинет в обязательном порядке!

Ну вот, а он хотел между делом приголубить милую жену. Обязан, так сказать, по положению. Но раз император требует, то что ж!

Настя, чего-то подобное предлагая, сделала насмешливый книксен. Дескать, вот тебе, новоявленный святой, иди, работай.

«Да уж, - подумал Макурин, немного ерничая, - мы, святые люди, или, хотя бы, святые существа занятые, вечно в труде. Хох! А все-таки, зачем позвал император, не бумагу, надеюсь, писать?»

Андрей Игоревич зря подумал на Николая такую напраслину. Он еще раньше попаданца учел изменившийся статус своего чиновника и «всего лишь» позвал его на секретное совещание. Помимо императора и цесаревича там еще были великие князья, министры и другие высокие чиновники классом не менее тайного советника. Ха, и он единственный действительный статский советник.

Впрочем, на бедного бедолагу Макурин никак не походил. Более того, когда он сел с приглашения Николая в красный угол в опасной близости от иконостаса, как раньше, около его головы появился яркий нимб. И так сильно, что все сидящие даже засмущались – кому в первую очередь кланяться?

- Господь Бог Наш милостивый, - помог им Макурин, перекрестя и благославя присутствующих: - Вседержитель так сделал, что я уже, одной ногой находясь на Земле, другой нахожусь на Небе. А государем-императором у нас по-прежнему является Николай Павлович, имейте это в виду.

Николай молча кивнул, натянув на лицо каменную надменность. Его можно было понять. С одной стороны, его положение упрочилось хотя бы здесь, в рамках совещания. С другой стороны, кто его благословил – чиновник в чине действительного статского советника? Или какого-то непонятного святого? Он по всем православным канонам должен по жизни страдать, а еще лучше мучительно умереть, на то он и святой. А тут, какой-то почти юноша, где он страдал? Хотя опять же, вот он нимб святого мученика, не веришь, так посмотри. И благословил, как настоящий святой, аж волна восторга прошла.

И что же нам делать, господа?

Глава 21

Андрей Георгиевич осторожно прижался к теплому, мягкому плечу любимой жены. Не из кошмарной боязни, что та прогонит, а из опасливого опасения, что ненароком задавит или больно тронет. Это теперь его женщина и перед Богом, и перед государством и обществом. И сама Настя это постоянно демонстрирует и наглядно показывает, особенно, когда он, мадрить перемадрить, стал вдруг святым. Вот уж какая докука, хоть стой, хоть падай!

Жена, между прочем, отнюдь не была против таких тесных отношений в бричке. Даже более того, зарылась в его предплечье, заснула, пользуясь тем, что делать в дороге было совершенно нечего. Раннее утро, июньское тепло слегка продвинутое утренней свежестью, так и намекало о сне. Они ехали домой в поместье и теперь несколько часов будут трястись. А что оставалось делать в пути пассажирам? Водку пьянствовать и безобразия нарушать? Или вот легонько приставать к попутчице, благо оная и без того жена.

Макурин нагнулся к молодой женщине.