Напарник обмену и возврату не подлежит - Лена Тулинова

главное, чтобы Мартини заглох, – сказал Везунчик. – Иначе найдёт способ оправдать эту…

– Не найдёт. Она сама при свидетелях сказала, что убила. Да и прошлое ей припомнят, – спокойно ответила Ферра. – А теперь… прости, Везунчик. Я вымоталась так, что вот-вот умру от усталости. Можешь ночевать здесь или идти домой, главное… Главное, помни: сегодня ты был нашим везением, несмотря даже на моё присутствие.

– Да я ж ничего и не сделал-то, – подивился Гервас.

– Мы все целы, – напомнила ему Ферра.

– Кроме разве что Гатто, – вздохнул Везунчик. – Жаль. Я привязался к мальчишке. Если бы он вернулся, я бы наверняка однажды нашёл способ сделать из него второго Альтео. В смысле – вернуть ему тело, а не… Ну вы поняли.

Ферра сделала вид, что поправляет волосы, а на самом деле украдкой смахнула слезы с глаз.

– Я едва удержалась от того, чтобы перейти черту. Лаура предлагала оживить Чезаре и мою бабушку. Вернее, предлагал-то это дух мага.

– Ему нельзя было верить, – заметил Альтео, приоткрывая один глаз. – Он бы всё равно обманул. Смиритесь, я уникальный, я такой один.

Они распрощались – Везунчик всё-таки решил отправиться восвояси. Уже возле Стационе Каса-а-Фрезиа, когда в автобусе никого не было, на соседнем сиденье кто-то появился. Просто взял и появился ниоткуда.

– Вы не против, если я всё-таки задержусь тут ещё немного, кам Гервас? – спросил невыносимо вежливо и немного застенчиво.

– Ха, – сказал Везунчик. – Мне здорово повезло! У меня теперь снова есть воображаемый друг и напарник. Прямо как у Железной Феи.

Гатто вздохнул – вернее, слегка колыхнулся на сиденье.

– Как у Железной Феи, – согласился он.

ЭПИЛОГ

– А мы точно не опоздаем? – в пятый или шестой раз спросила Дженна.

Ферра поправила на бабушке бархатную накидку, отделанную чёрным пухом, и разгладила на её вечернем платье складки.

– Ну так и не надо было так долго наряжаться, раз боишься опоздать, нонна, – сказал Альтео насмешливо. – Это всего лишь кино, а не оперный театр!

Сам он, конечно же, выбрал полицейскую униформу. Они с Феррой теперь не были настоящими напарниками: служили в разных подразделениях, иначе им бы не позволили пожениться. Но так или иначе, они были парой, и теперь уже официально.

– Не оперный, но все равно повод принарядиться, – сказала Эрманика, поворачиваясь к мужу спиной. – Помоги застегнуть платье?

– А что ж сама? Ручки не дотягиваются? – засмеялся ди Маджио, застёгивая красивое синее платье-футляр, пока Эрманика придерживала заново окрашенные в светлый цвет волосы.

– В прошлый раз переусердствовала – сломала язычок молнии, – пожаловалась она. – Новые маг-ортезы ещё более сильные, а регулировать ещё не наловчилась.

– Ну и тем более, стоит ли так расфуфыриваться, – продолжил подшучивать Альтео.

– А как же! Ведь премьера, да ещё закрытый показ, – возразила Дженна. – К тому же это наш любимый Эрве, его первая главная роль.

– А я думала, тебе там больше нравится Бруно, – поддразнила её Ферра.

– Эрмес? Он и в подмётки не годится моему Матео. У него нет такой харизмы! К тому же фильм-то на этот раз не про Акулу!

– Всё, такси подъехало, идёмте, – поторопил Альтео.

Но Эрманика задержалась ещё на краткое время.

Колокольчик. Ферра коснулась хрустальных трубочек, хотя этот маленький ритуал уже не был так необходим. Зеркало. Мимолётный взгляд в зазеркалье – где, кроме собственного отражения, больше ни единой тени, ни единого фантома. И дверь. Проверить, хорошо ли заперта, а то мало ли что!

***

Режиссёр и актёры вышли на сцену, немного рассказали о премьере и пожелали зрителям приятного просмотра. На самом деле невысокий, с длинным носом и острыми чертами лица Везунчик выделялся среди всех этих знаменитостей. Но как же на него смотрела исполнительница главной женской роли! Пусть она на своих огромных каблучищах и была выше Герваса на полголовы, а глаз с него не сводила. Впрочем, бывший жулик был ничуть не против. И когда спускался со сцены, подал девушке руку, которую поцеловал и задержал в своей.

– Похоже, у них наметился роман, – шепнула Ферра, склонившись к плечу Альтео.

– Похоже, он у них уже в разгаре, – возразил ди Маджио.

Затем в зале стало темно, побежали по экрану титры и, наконец, фильм развернулся во всей красе. Матео Эрве, исполнитель главной роли, прожил на экране жизнь везучего негодяя, пройдохи-агента Феликса Палладио, способного удивлять и радовать, заставляющего переживать за него и сочувствовать ему. Феликса пытался изловить не менее ловкий сыщик вражеского государства – но, разумеется, остался с носом куда более длинным, чем у главного героя. Сыщика играл Эрмес Бруно, и надо сказать, за его противостоянием с агентом было интересно следить.

Но самым поразительным оказалось кое-что, замеченное Эрманикой и Альтео в конце фильма. Когда Феликс вернулся в отчий дом со своего задания, он посмотрелся в зеркало. И рядом с ним Ферра отчётливо увидела Чезаре Гатто. Паренёк поднял руку и отсалютовал зрителям. Это было всего лишь секундное видение, но сердце Эрманики дрогнуло и забилось от неожиданной радости.

– Видел ли это кто-нибудь ещё? – шёпотом спросила Ферра у Альтео, который, несомненно, тоже заметил Гатто.

– Не уверен, – ответил ди Маджио. – В этой жизни ни в чём нельзя быть уверенным, даже в чьей-то смерти.

– Почему же? – пожав плечами, сказала Эрманика. – Я вот уверена, что некто Матео Эрве сделает великолепную актёрскую карьеру. И ещё уверена, что Дженна обожает его ничуть не меньше, чем тебя… И ещё…

– И ещё в том, что я люблю тебя, – склонившись к самому уху, прошептал Альтео.

Вечер выдался спокойным и чистым, словно слеза ангела. За последний год в Ситтарине стало возможным просто гулять по улицам, не боясь, что на тебя нападут. Преступные группировки ослабели и распались, даже дышаться легче стало. Дон затаился где-то на островах, где его след затерялся – надолго ли? Этого никто не знал.

Конечно, у полиции было ещё немало дел. Люди ведь не перестанут делать глупости и творить преступления просто так! Но служба теперь всё-таки не была столь напряжённой. У Ферры даже появилось немного свободного времени.

Часть его тратилась на семью. Бабушка Дженна нуждалась в любви и заботе, ну, а Альтео сам их дарил сколько