(Не)Мой (Не)Моя - Оливия Лейк

ресторана и поехали к Лике. Я позвонил в домофон, затем проводил дочь до двери.

— А ты? — она удивилась и потянула меня за руку. — Разве не с нами?

— Солнышко, я обещал твоему брату…

— Опять мелкий у тебя на первом месте! — и исчезла за дверью. Я прислонился лбом к стене. Мне что, разорваться?! Как мы раньше жили без этой ревности? Неужели переходный возраст реально жесть? А ведь это только начало…

К концу недели мы с Яной оставались на прежних позициях: без общения, без понимания, без секса. Жена не спала больше в нашей спальне, это напрягало. Я хотел трахаться! Я нормальный здоровый мужчина и мне нужна женщина, а у нас ничего не было уже две недели…

Надеюсь, сегодня на вечеринке у Святослава помиримся. Сколько можно держать этот бойкот?! Уже реально пожалел, что попросил приглашение для бывшей. Это явно не будет способствовать миру между мной и Яной. Черт!

Я надел смокинг, часы, ботинки. Спреем навел порядок на голове и проверил карман: покупать женщин плохо, но мне нужно примириться с женой. Цветы я приносил всю неделю — реакции ноль; приглашал в любимый ресторан — то нет времени, то устала, то плохо себя чувствовала. Настало время бриллиантов — они ведь лучшие друзья девушек?

— Ты не одета? — нахмурился, увидев жену без укладки и макияжа, в повседневном домашнем костюме. — Опоздаем, Ян.

— Я не иду, — она села за туалетный столик и, взяв расческу, начала водить ей по длинным волосам. Они шикарны, когда не в строгом пучке, можно и без всяких причесок идти.

— Почему? Это неприлично. Нас ждут.

— Я позвонила Ярине и извинилась. Иди один, — повернулась. — Уверена, скучно тебе не будет, — и снова эта улыбка, чужая, далекая.

— У тебя есть причины, или ты просто не хочешь? — недовольно сложил руки на груди.

— Не хочу, — дернула плечом, накаляя меня как лампочку Ильича.

Я стремительно вернулся в гардеробную, схватил одно из вечерних платьев и бросил на кровать.

— Одевайся.

Яна взглянула на меня, как на дебила.

— Я сказала, что не хочу. Я не пойду! — дерзко вздернула подбородок и смотрела с вызовом.

А-а-а! Да что за нахрен!

— Ты ебанулась? — не выдержал я. — Что за демарш? Что ты исполняешь?!

Яна только хлопала глазами. Да, раньше я никогда не разговаривал с ней так и… не обзывал.

— Последний раз спрашиваю: идешь?

Она вздернула подбородок и смотрела холодным сучьим взглядом. Такого раньше тоже не было. Как меня это достало!

— Ну и похер! — громко хлопнул дверью. Не хочет, не надо!

Глава 5

Яна

Утром я с холодной головой просматривала свежие снимки с нашумевшего званого вечера у Святослава и Ярины Нагорных. Желтая пресса сработала оперативно. Много фотографий хозяев особняка, но и гостей тоже. Мой муж и его бывшая жена засветились на некоторых: вечер они явно провели вместе. Улыбки, объятия, танцы. Я ждала чего-то подобного, когда Ярина позвонила предупредить, что будет одна неприятная мне гостья, но все равно больно.

Мирослав буквально во всеуслышание заявил, с кем он, кто главная женщина его жизни, кого любил. Он выбрал. Значит, я все правильно сделала и не зря готовилась эти две недели.

— Мамочка, пливет! — сын в пижаме, заспанный и сладкий, нашел меня в столовой.

— Проснулся, мой жаворонок! — посадила Рому на колени и пощекотала носом шею. Как же вкусно пахнут дети! Понимаю, что еще годик-два, и сын не позволит мне этих нежностей, но сейчас я наслаждалась. Мой выстраданный сын. Много нюансов было с его рождением, но главный: с моим диагнозом роды — это риск. Много было консилиумов, общения с кардиологами и аритмологами, мнения расходились, особенно, когда беременность начала влиять на мою сердечно-сосудистую систему. Мне даже предлагали искусственное прерывание беременности в двадцать недель. Рома уже шевелился, а меня просили дать добро на его убийство. Даже Мирослав просил. У него уже была дочь, и я тоже любила Ники: она была очаровательной, пусть иногда капризной, но доброй девочкой. Да, я была ей всего лишь мачехой: мы никогда не пытались убрать Лику из ее жизни и заставить меня считать мамой. Я хорошо относилась к Ники, но мне хотелось родить самой, хотелось своего ребенка, и я смогла при всех негативных прогнозах.

Я старалась не делить детей, а где-то даже больше внимания отдавала дочери мужа. Николь только в школу пошла, ей нужна была помощь терпеливого человека. Но она взрослела и менялась. Последний год жила с матерью четыре дня в неделю, плюс характер не подарок: Николь расставила приоритеты, где мама — это мама, а мачеха — это я.

— Пойдем, умоемся и поедем в одно место, — предложила сыну. — Секретное, — заговорщически приложила палец к губам.

— А папа? — Рома поддержал игру и говорил шепотом. Папа… Я Мирослава не видела со вчерашней ссоры, но знала, что вернулся домой. Отсыпался после бурной ночи…

— Папа спит. Он очень перетрудился вчера, — взяла сына за руку.

Через час мы заходили в мою квартиру на Петровском острове. Большую, просторную, светлую. Я никогда не думала о ней, как об инвестиции, и не сдавала в аренду, но и приезжала нечасто: иногда, когда хотелось тишины и побыть наедине с собой.

В отличие от дома, в который меня, молодую жену, привел Мирослав, обстановку в квартире я выбирала сама, по своему вкусу: мило, тепло, по-женски. Правда, здесь не было обставленной детской: раньше мысли о разводе даже в качестве бреда не посещали, а теперь стали реальностью. За две недели я подготовилась к переезду: полный клининг, забила холодильник продуктами, перевезла книги, учебные пособия, кое-какие игрушки сына, заказала мебель для детской. Осталось собрать чемоданы и уехать из большого дома навсегда.

— Это будет твоя комната, — отвела сына в просторную спальню, куда завтра должны привезти кровать. Осталась только она, в остальном детская готова: здесь и вигвам индейцев, и спортивная установка, стена, на которой можно рисовать, и потолок с проектором.

Я очень надеялась, что Роме понравится, и он не будет сильно скучать по прежней жизни. Он же, по сути, не лишался ее, только немного терял. Мирослав — отец, пусть иногда занятой и не всегда супер внимательный, но своих детей любил: мы установим график встреч и дней отца. Возможно, Рома будет и на ночь оставаться. Посмотрим, здесь много факторов: сомневаюсь, что Лике сильно уж нужен в доме чужой ребенок.

— Тебе нравится? — подтолкнула внутрь, и сын сразу побежал исследовать.

— Нлавится! — залез в вигвам. — Дома моя комната