Первый Артефактор семьи Шторм 2 - Юрий Окунев

ему о том, что на пальце девушки был артефакт, меняющий внешность, я не стал. Слишком уж он интересен. Поэтому я переключился на лекарства:

— Надеюсь, там ничего страшного?

Святослав Георгиевич закрыл чемоданчик и помахал рукой:

— Нет-нет, просто небольшая ошибка. Лекарство даже не из рецептурного списка, но неправильное назначение могло бы… повредить пациенту.

— Это случаем не Максиму предназначалось?

— Нет, ему из лекарств нужны только снотворное и обезболивающее. Это для сердца, — он потряс чемоданчиком с лекарствами. — Сейчас быстро отнесу и вернусь. Пока отнесите ваш артефакт в палату к Подорожникову. Ваши коллеги пусть останутся здесь.

Он быстро ушёл, а Сухов тихо сказал:

— Кого-то планировали убить прямо в больнице?

— Видимо. Глянете кого? — так же тихо ответил я.

— Андрей, это по твоей части, — сказал Черкасов. Бывший пограничник кивнул и отошёл к стене, встав, будто ничего не произошло.

Вернулся врач, я взял тяжёлый, замотанный во всякую всячину Инъектор и внёс его в палату. Мне освободили стол, на который я пыхтением и взгромоздил артефакт.

— Массивный, — довольно кивнул Святослав Георгиевич. — И заизолирован отлично, я почти ничего не чувствую.

— Почти? — заинтриговано спросил я. — Вы тонко чувствующий человек.

Врач пожал плечами:

— Человек — система тонкая. Нужно чувствовать биения его токов, сил, течение жидкостей и газов, чтобы понять, что сломалось. А значит нужно чётко отличать вибрации Дара от вибраций перистальтики кишечника.

— Что ж, тогда у нас действительно есть шанс.

Я почувствовал надежду и начал разматывать артефакт. Два отдыхающих на кубах врача обернулись и тоже с интересом наблюдали за нами.

Стоило на свет показаться чёрному матовому стеклу, как Святослав Георгиевич сделал резкий шаг ближе и схватил меня за руку. Пальцы старика оказались невероятно сильными, я почувствовал, как на моей кожи выступают синяки. Однако врач и не думал отпускать меня.

Его лицо стало словно восковая маска: мертвенным и бледным, нос заострился, лишь участившиеся дыхание выдавало, что он живой человек, а не статуя в музее.

— Откуда вы взяли его? — сиплым голосом сказал врач.

— Из дома. Это моё наследство.

— Шторм? — просипел Святослав Георгиевич. — Ты Шторм? Хотя…

Он повернул меня к себе, изучил лицо, касаясь пальцами второй руки.

— Старый дурак, не узнал Шторма. — Он покачал головой. — Твой прадед всегда знал, что я больше интересуюсь не людьми, а их диагнозами. А диагноз тебе я успел поставить, не спрашивая фамилии.

Глава 4

О ценности здоровья

— Мой мальчик, мы с твоим прадедом вместе шли по той самой лестнице на вершину. Он дважды вытаскивал меня с того света. А ещё всегда просил смотреть не только на раны и дыры в теле, но и на того, кто эти раны получил.

Святослав Георгиевич тяжело вздохнул.

— В тебе я увидел молодого повесу, который доигрался, подставив своего работника. А теперь решил поиграть в спасителя. Но ты меня удивил дважды за пять минут, Шторм.

— Сергей, — представился я, протягивая руку. — И отчасти вы правы: Максим получил проклятье из-за моих интересов. Пусть и по собственной глупости. Однако давайте перестанем тратить время и займёмся лечением, — я стал серьёзнее.

— Да-да, вы правы. Ты, Сергей, прав, — закивал врач. — Давай попробуем.

Мы передвинули артефакт ближе к Максиму, стараясь не отвлекать тех, кто дежурил у его постели прямо сейчас.

— Как ты думал это сделать? Всё-таки, ветер и лечение — не прямые родственники, — деловито уточнил Святослав Георгиевич.

Честно сказать, я вообще не рассчитывал, что что-то выйдет. Это была скорее попытка сделать хоть что-нибудь от безнадёжности, поскольку я запечатал Инъектор. Но как только врач сказал, что он чувствует какие-то колебания, то надежда зажглась лёгким огоньком. Пришлось вспоминать свои наработки из прошлой жизни.

— Так, смотрите, — я оглядел помещение, — сейчас нам нужно сделать своего рода трансформатор, преобразователь из одного атрибута в другой. Обычно я использую специальные артефакты, но сейчас у нас нет возможности.

Кто ж знал, что меня вообще воспримут всерьёз и дадут попробовать⁈

— Поэтому предлагаю так: один куб-накопитель ставим рядом, один свободный специалист кладёт руку на шар, а вторую — на куб. Начинает очень-очень медленно вытягивать силу из моего артефакта и передавать в куб. Как только он зарядится, остальные подключаются к нему и, не разрывая связи, начинают питать Максима, в смысле, пациента. Понятно?

— Да, — кивнул Святослав Георгиевич. — Матвей, попробуй.

— Меня не выжжет чужая стихия? — спросил врач Матвей, вставая с куба. Ему было до тридцати, явно недавно закончил обучение и теперь продолжает учиться уже в поле.

— В тебе есть сродство с воздухом, очень далёкое. Поэтому я тебя и выбрал, — сказал главный Святослав Георгиевич.

— Всё вы помните, — пробормотал Матвей, но выглядел довольным от того, что столь важный специалист помнит особенности его Дара.

— Остальные не отвлекаемся, поддерживаем пациента.

Матвей тем временем встал около Инъектора, положил руку на его гладкую поверхность. Закрыл глаза и сосредоточился. По его телу скользнула короткая зелёная волна, от которой я почувствовал себя значительно свежее и лучше. Сильный одарённый, с большим запасом.

Прошла минута в томительном молчании, но ничего не происходило. Ещё через полминуты Матвей отпустил шар и вытер пот со лба.

— Чувствую биение Дара внутри, но ничего не могу сделать. Между нами словно стена и её не пробить.

— Серьёзно? — заинтересованно спросил Святослав Георгиевич. — Дайте-ка я попробую.

Теперь старик коснулся чёрной поверхности шара и начал взывать к своему Дару. Вот тут-то всё помещение и озарило зелёным светом. Внутри меня всё заверещало от восторга и наполненности, а окружающие нас врачи выпрямили спины, получив новый заряд сил.

Даже свёрла проклятья сбились на такт и замедлились. К сожалению, лишь на несколько секунд.

По поверхности шара поползли небольшие зелёные молнии, пахнуло холодом. Я вытянул шею, чтобы не пропустить момент, когда этот великий одарённый сможет скрыть установленную мной защиту. Видимо я недооценил возможности людей!

В комнате стало темнее, стеклянная тара и металлические инструменты зазвенели, наполняя странной музыкой палату. Температура упала, и я почувствовал, как лёгкий, едва заметный ветерок прошёлся по комнате.

«Ему удалось!» — подумал я, пододвигая к нему артефакт-куб.

Святослав Георгиевич протянул руку к кубу, коснулся его и, вместо того чтобы накачать энергией, тяжело осел на него, разорвав контакт с Инъектором. Врач почти лёг на лечебный артефакт и стал всасывать из него накопленную ранее силу.

— Невозможно, — пробормотал он. — Он запечатан идеально, ни единой бреши. Как такое случилось? — последний вопрос он задал громче, что все дрогнули. — Я чувствую, что артефакт работает, он не пуст. Но мы не умели делать такое. — Он махнул рукой. — Неужели