Дороги Сонхи - Антон Орлов

голову, чуть не подавилась. Откашлявшись, свирепо заверила:

– У меня не улепетнут! И я не проболтаюсь, еще чего! Уж я-то знаю, что такое служба!

– Не сомневаюсь. Но мне сдается, все-таки проболтаешься, и после этого они улепетнут. Ты же умная девочка, ты меня поняла? Я ведь сказал, это особое задание.

Она сощурилась и медленно кивнула, но потом опасливо промолвила:

– А мне за это…

– Тебе за это ничего не будет. Не считая поощрения, если все пройдет, как задумано. Коллега Суно свидетель. Мы это в узком кругу обговорили, можно сказать, по-родственному, и я на тебя надеюсь. Подробную инструкцию получишь позже, а сейчас пей чай.

Ничто не предвещало беды. Безвкусная каша три раза в день. Сны без кошмаров, полные всякой незначительной ерунды. Многочасовые разговоры с магами Ложи, изматывающие, зато без физического воздействия, поскольку Монфу и Куду рьяно сотрудничали и вовсю старались угодить допросчикам. Они уже выложили все, что смогли припомнить, о своей родной эпохе, теперь началась работа со старинными книгами и рукописями. Им показывали или зачитывали отрывки: Ложу интересовало, знакома ли им эта информация, и если да, могут ли они что-нибудь добавить. Иной раз это были не тексты, а изображения с зашифрованным тайным смыслом. Если и впрямь удавалось что-то прояснить, Куду и Монфу радовались, как школьники, которых похвалил учитель. Вести такую жизнь до скончания века – лучшее, на что они могут рассчитывать.

Беда стряслась после того, как в очередной раз поменялся конвой, согласно заведенному распорядку. Их стерегли двое магов-бойцов и один маг-предметник – амулетчик, если по-нынешнему. Конвойные отдавали приказы, которым Куду и Монфу безропотно подчинялись, а в остальном хранили молчание. Но не в этот раз.

– Ишь ты, какие хари отожрали на казенных-то харчах! А ну, шевелитесь, канальи позорные, не заставляйте почтенных дознавателей ждать!

Голос слишком высокий для мужского. И вдобавок знакомый.

Куду втянул голову в плечи и шагнул вперед. Монфу замешкался – то ли от растерянности, то ли остатки гордости взыграли – и получил пинка под зад, потерял равновесие, чуть не врезался лбом в дверной косяк.

Амулетчик откинул капюшон форменной куртки, до того низко надвинутый. Да, это была она – бывшая королева Глодия собственной персоной. В ушах жемчужные сережки, на шее рыночное колье с олосохарским жемчугом и фальшивыми рубинами – прикрывает шрамы, которые частично все равно видны. Гладко зачесанные волосы стянуты на затылке. На костистом щучьем лице торжествующая ухмылка.

Боевые маги, двое юнцов, маячили на заднем плане с отсутствующим выражением на физиономиях. Ясно, что одергивать ее они не собираются. Себе дороже.

Куду и Монфу надеялись, как приговоренные к смерти на помилование, что их, по крайней мере, не оставят с Глодией наедине. Увы, напрасно надеялись. В промежутке между допросами (такое порой случалось – дознаватель ушел, его сменщик прислал охране мыслевесть, что на полчаса задержится) магам приспичило отлучиться. С заискивающими улыбочками попросили напарницу присмотреть за арестантами: «они же неопасные, куда они денутся...»

– Да уж я присмотрю! – ответила та, подарив пленникам многообещающий свирепый взгляд.

И бестактно проворчала вслед магам:

– Не надо было вчерашние сардельки с прокисшей горошницей на завтрак лопать…

А потом повернулась к своим подопечным:

– Не рады мне, говнюки? Вот погодите, то ли еще будет!

Монфу угрюмо молчал, сгорбившись и уставившись в угол. Куду попытался объяснить ей, что они не виноваты в том, что происходило в Аленде при Дирвене, Мулмонге и Лорме, они как щепки, подхваченные бурным потоком. Глодия в ответ цедила заковыристые деревенские ругательства – негромко, чтобы из коридора не услышали, потом обронила:

– Небось рады-радешеньки, что хорошо устроились? И дождик над вами не каплет, и смертным боем не бьют… Недолго вам жировать осталось!

У Куду внутри словно что-то оборвалось, и он спросил, еле шевеля помертвевшими губами:

– Почему недолго?

– А потому что господин Тейзург, которому вас пообещали в дипломатических целях, не такой добренький, как достопочтенные маги Ложи. Уж у него-то сполна нахлебаетесь! И я вас жалеть не буду, после всего, что мне от ваших покровителей довелось перенести, я скорее последнего забулдыжку подзаборного пожалею. Все уже решено, и поделом – чего заслужили, то и получите!

В глубине души они все время ожидали чего-нибудь в этом роде.

Глодия с гордым видом развалилась на стуле и принялась покачивать ногой в изящном дамском ботинке. Внезапно скривилась, пробормотала что-то насчет горошницы и сарделек. Смерив арестантов недобрым взглядом, выпалила скороговоркой:

– Я сейчас тоже отлучусь и скоро вернусь, а вы чтоб сидели тут, как дохлые мыши! Иначе так от меня схлопочете – места живого не оставлю. Поняли, говнюки?

– Этого не может быть! – чуть слышно пробормотал Монфу, когда дверь за ней закрылась. – Мы же для них полезный источник…

– Так они уже все досуха вычерпали! – так же тихо отозвался Куду, сплетая и расплетая дрожащие пальцы. – С нами может произойти все что угодно…

– А если она нарочно сказала, чтобы нас напугать?

– А если не нарочно?

У Куду мелькнула тоскливая мысль, что надо было пойти в ученики не к Унбарху, а к Прохеримию Многоречивому или к Нотолоку из Бевра, тогда бы все сложилось иначе… Но его семья жила на земле, подвластной Унбарху, и выбора не было, да он и сам в то время считал, что нет доли почетней, чем служить Великому Учителю.

Собрат по несчастью развернул его лицом к себе, встряхнул за плечи и произнес без звука, одними губами:

– Бежим.

– Как?..

– Маги мы или червяки раздавленные?

Подумалось, что скорее второй вариант – но вместо того, чтобы сказать об этом вслух, Куду согласно кивнул. Что может быть хуже Тейзурга?

Их тюремщики по части блокирующих заклятий особо не старались: всем было ясно, что для пленников тюрьма скорее убежище, чем узилище. Но теперь, когда Глодия проговорилась о дальнейших планах Ложи… Монфу начал плести двойное заклятье личины, Куду присоединился.

Воистину чудом было то, что они сумели выбраться на улицу под видом своих же охранников. Держали их не в настоящей тюрьме, а в переоборудованном под каталажку старом особняке в тихом жилом квартале. Ушли дворами, по дороге стянули кое-какую одежду с веревок, а свои вещи завязали в узел и зашвырнули в «мусорный домик».

– Куда теперь денемся?

Вечерело, и они уже были достаточно далеко от тюремного особняка. Забрались в пустой заколоченный дом, оторвав расшатанную ставню. Лишь бы не