Журнал «Юный техник» - Юный техник, 2002 № 05

Болкин вбежал в лабораторию, и профессор Белков тут же рефлекторно чихнул. Его организм научился чувствовать Болкина на расстоянии.

— Антон Петрович, — начал, запыхавшись, Болкин. — Я тут такое нашел…

— Опять? — устало спросил профессор. — Ты уже неделю что-то находишь.

— Но это проверено.

— Да… Как лекарство от аппендикса два месяца назад, отчего мне аппендицит вырезали повторно. Или средство от облысения, отчего лысина Джоуль-Ленцкого стала светиться ярче. А ускоренный курс гипнотического обучения русскому языку! Винкер неделю заикался, а потом два месяца учил русский язык заново…

— Но это-то точно. Это древний манускрипт из Исландии двенадцатого века.

— Ты в двенадцатый век съездил? В Исландию? За этим?

— Нет. Я нашел в библиотеке.

— Да? Ты уверен?

— Да подлинный, настоящий, с печатью!

— Нет, я не про это… Ты уверен, что нашел ты его в библиотеке, а не в обертке из мясного магазина?

— Да нет. Я нашел в библиотеке, это еще от князя осталось.

— Лей-Натравина?

— Да.

— Уверен?

— Да. Стопроцентно.

— Ты говорил это и недели две назад.

— Точно, — Болкин вынул из кармана пиджака пакет, в котором было что-то коричневое и плоское.

— Что это? А запах!..

— Это береста. Исландцы писали на бересте.

— Да. Действительно древняя вещь. Только вот подлинная ли?

— Да подлинная. У князя не было фальшивок.

— Да?..

— Да точно… Я хочу опробовать это прямо сейчас.

— Сейчас?

— Да.

— А ты уверен?

— Да. Но мне понадобитесь вы, для сравнения…

— Я не хочу.

— Это надо. Для науки. Для Нобелевской премии по биологии…

— По литературе тебе ее дадут за эту выдумку… Не буду я.

— Ну, Антон Петрович…

— Ты вообще-то знаешь, что это и для чего оно нужно?

— Конечно, — обрадованно ответил Болкин, — я два дня переводил с исландского на английский, а потом с английского на испанский, с испанского на немецкий, потом на французский, а потом уже на русский. Для верности…

— Я думаю, что ты мог что-то потерять… А для чего это нужно?

— Для нахождения высшего разума!

— Нирвана и прочие буддистские штучки?

— Нет. Для повышения активности мозга.

— Да?

— Да… Соглашайтесь. Вы тоже будете наблюдать.

— Нет. Не хочу.

— Ну, Антон Петрович…

— Нет, я сказал.

— Тогда я скажу Ирине, почему ее любимый Лорд заимел дополнительное белое пятнышко на грудке и почему он не хочет крутить колесо…

— Шантажист! Ладно, давай свой манускрипт.

Болкин насыпал в кастрюлю немного соли.

— Итак, — сказал он, сверяясь со своими записями. — Снег с горной вершины растоплен, соль, медвежья ягода, порошок, рога оленя… Ничего, что мы от коровы взяли порошок?

— Делай, что хочешь, — махнул рукой профессор. — Прогоришь ты все равно с этим снадобьем.

— Не бойтесь… Итак, ага… Сосновые опилки, немного ягеля, немного малины… Немного кедрового масла… Интересно, откуда в Исландии кедры? Ладно. Пихтовое масло… Желуди… Вроде все… — Болкин помешал зелье. — Какой цвет… — с восхищением сказал он.

— Учти, я пью эту лиловую плохо пахнущую бурду из-за своей ошибки. Понял?

— Да… Запах.

Болкин налил зелье в небольшие стаканчики. Один протянул Белкову, другой взял себе.

— Теперь заклинание…

— О господи!

— Не мешайте. А то не получится… Лейтреркернер бугентруген, генренгартел лейкургантен, бульбульбарден вестенайер, гохермохербохердохер, больдергольдерсульдермульдер… тьфу, черт бы побрал эти исландские названия… больдергольдерсульдермульдогнернердеркартенгер сультенгайтербультен, рейкунявик сейкунарик… Ну с богом, — Болкин выдохнул и залпом выпил зелье.

— Запомните меня живым, — Белков понюхал зелье и чихнул.

— Быстрей!

Белков залпом выпил.

— Хорошо пошла!

— Да!.. Надо начать регистрировать… энцифалограмму…

— Начнем… Вот только вздремнем ненадолго… — Белкова начало клонить в сон. Он сел в кресло и откинулся. — Ненадолго… Часик… Два… Три… — Белков заснул.

— Полностью с вами согласен… — ответил Болкин и уснул в кресле напротив…

Проснулся Антон Петрович от того, что почувствовал, что в ухо ему кто-то дышит. Он открыл глаза и увидел спящего Болкина.

«Что-то его раздуло, — подумал профессор. — Нет, это я глаза не протер. Не выспался… Стоп! А кто мне дует в ухо?»

Профессор повернул голову и увидел голову человека с черными длинными волосами, зачесанными на прямой пробор, и усами. Усами, как у Вавилова… Не помню которого… У меня тоже такие есть… И прическа у меня такая же… Так. А что он здесь делает? Это же закрытое научное предприятие! Так… Интересно. Он еще и спит…

— А ну проснулся! — прикрикнул на человека с усами профессор. Человек открыл глаза и испуганно посмотрел на него. — Я тебе сказал! А ну живо!

Человек решил уйти и уже оттолкнулся от профессора, но что-то притягивало его. Будто они были связаны…

Профессор оглядел человека… Одет нормально, халат с инициалами «А.Б.»… Как Антон Белков, но ведь это, быть может, и какой-нибудь Александр Боярский или Алла Борисовна, в конце концов… Так… Свитер почти как у меня… Брюки как мои… Ботинки тоже… Будто зеркало. Но как его нужно для этого поставить… Профессор посмотрел на шею и ужаснулся… Этот человек был с ним соединен туловищем, получалось, что они были как бы сиамские близнецы. Господи! Даже свитер специальный на мне. Под две головы… А вот халат немного растянут… Да о чем я думаю…

Профессор встал и посмотрел в зеркало. Перед ним стоял обычный (обычный?!) двухголовый человек. Одной головой которого он и являлся.

Проснулся аспирант Болкин. Встал, протер глаза… У Болкина тоже была вторая голова… И тоже с очками…

— Профессор, — изумленно сказал аспирант. — Что с вами? Вас четверо!

— Протри глаза и посмотри на себя, — недовольно ответил профессор. — Я у зеркала.

Болкин протер глаза и посмотрел на себя в зеркало.

— Великий Мендель, — сказал он, — это еще что?

— Это, я так понимаю, и есть твой высший разум.

— Но я же хотел…

— А это ты в прокуратуре будешь объяснять. Что ты хотел, а чего не хотел.

— Но я же…

— Ты что сделал?! — почти вскричал профессор и подошел к Болкину.

— Не бейте!

— Не волнуйся, — вторая голова профессора чихнула, — долго ты мучиться не будешь.

— Не надо!

Руки профессора потянулись сначала к одной шее аспиранта, а потом к другой. Профессор не мог выбрать.

— Антон Петрович, ну мы же с вами цивилизованные люди, — умолял аспирант. — Это же средневековая дикость… За что?

— За все… За аппендикс, за гланды, за Винкера, за Менделя!

— Антон Петрович, пожалуйста…

— Грехи такого мутационного процесса надо смывать кровью… Твои ошибки сделали из меня двухголового урода!

— Я не знал!

— А должен был!

— Антон Петрович, может, договоримся?

— О чем? — профессор выпрямился. Вторая голова профессора задумалась. Удивительно, но за это время она не сказала ни слова, впрочем, как и вторая голова аспиранта.

— Может, мы это исправим.

— Как?

— В манускрипте об этом не было написано… — Руки профессора непроизвольно потянулись к шеям аспиранта: та, что левая, к правой, а правая к левой. Поэтому гибель аспиранта от рук профессора была временно отложена, пока руки не разобрались и не согласовали свои действия. — Но можно поискать где-нибудь…

— Где? Как ты выйдешь в таком виде на улицу?

— Ну подумаешь…

— А в автобусе ты будешь платить за одного или за двоих?..

— За одного. Тело-то одно…

— Ага. А лица-то ведь два! Жить тебе осталось доли секунды! Молись!

— Профессор, давайте попросим помощи!

— У кого, смертник?!

— У физиков хотя бы!

— У физиков?..

Профессор Павел Сергеевич Кандица набил свою трубку и закурил. Хотя это и не разрешалось в лаборатории, но по-иному профессор не мог думать. Вошли два человека, профессор, задумавшись, не обратил на них внимания.

— Паш, — услышал он голос профессора Белкова и поднял глаза. — Нам нужна твоя помощь!

От удивления профессор открыл рот, и трубка выпала. Табак и пепел рассыпались по полу. Профессор некоторое время сидел, открыв рот, потом посмотрел на шутливый плакат лаборанта Ионне. На котором был изображен ученый в халате, с двумя головами, а внизу знак радиации и надпись: «Радиация безопасна!» Кандица перевел взгляд на Болкина и Белкова.

— Нем дальше в лес, тем больше свинства, — только и сказал Павел Сергеевич, но потом опомнился. — Как? — хриплым голосом спросил он.

— У вас сейчас загорится! — сказал Болкин.

Кандица посмотрел на пол и поднял трубку. Потом взял совок и веник и собрал табак с пеплом.