Броуновское движение - Алексей Константинович Смирнов

его так и унесли в сундук.

- Еще кто был? - спрашиваю.

- Удав был, питон был.

- Они что делали?

- Да так, с ними бегали просто.

Все это пища для ума.

Дискурс

Подзабытая сцена.

Рынок-базар, два южанина.

Дородные, щетиной цветут, общаются.

Первый:

- Бла-бла-бла, бла-бла-бла.

Второй бесстрастно молчит, слушает.

- Бла-бла-бла, бла-бла-бла.

Снова:

- Бла-бла-бла, бла-бла-бла.

Второй, сочувственно:

- Ужяс.

Бородино

Жене пришлось посетить французское консульство.

У нее, конечно, богатый опыт общения с резидентами и носителями, показывателями и высовывателями языка.

Лет восемь тому назад едет она по Невскому в троллейбусе, народу - туева хуча. Протолкнулась в массу, как вантуз, и спрашивает импозантного льва:

- Вы будете выходить?

Господин, с орлиным поворотом головы:

- Я ф'анцюсс!...

Ему по-французски:

- А я русская. Так вы будете выходить?

И пораженный лев закурлыкал внутренним журавлем.

Ну так вот. С этим консульством жена предварительно беседовала по телефону. Сначала беседа не клеилась. Мадам-мадмуазель, сидевшая на трубке, разгневанно квакнула, что не понимает по-нашему, и бросила трубку.

Делать нечего, пришлось соглашаться на тяжкий мир. Заговорили по-ихнему, сдали Москву, хотя Москвою мужественно и галантно выступил Питер. Ничего, мол, они еще сами распишутся в том же позорном вагоне. На документе о капитуляции.

Беседа склеилась. Через сорок минут мадам-мадмуазель обронила:

- Вообще, я прекрасно говорю по-русски.

Ну, кто бы сомневался. Не она одна.

Гостей встретил пожилой господин Дюссосуа.

Тоном, будто он хочет всех удивить, господин Дюссосуа удивлялся сам:

- Зд'авствуйте. Я - господин Дюссосуа! Чем я могу вам помочь?!...

- Ах, господин Дюссосуа, вы так прекрасно говорите по-русски.

Тот молча глядит, задумывается.

Потом жена обнаглела:

- Господин Дюссосуа, вы знаете, я забыла дома мобильный телефон, а мне сейчас позарез нужно позвонить в Париж.

Господин Дюссосуа:

- Идемте со мной.

И провел-таки женщину в алтарь, то есть на французскую территорию. Там все оказалось довольно погано и убого, как в типовом советском суде или ЖЭКе. Жена:

- Надо же, а я думала что у вас тут везде висят гобелены Людовика XIV.

Господин Дюссосуа, подумав и останавливаясь:

- Пойдемте со мной.

Отвел куда-то и там преподнес огромный, дорогущий, подарочный том: "Французы в Петербурге".

О чем он думал?

Это, в общем-то, ихняя хохлома для своих же туристов. Спасибо, конечно.

Перед уходом:

- Господин Дюссосуа, вы бесподобно говорите по-русски.

Господин Дюссосуа не без ликующей чопорности откинулся в кресле:

- Ах-ха, ха, ха.

Не иначе, шпион, решили все.

Нас было много на челне

Вчера побывал на судьбоносном собрании писателей СПб. Ну, не совсем на собрании, а на том, что ему предшествовало. Времени не было на собрание.

В который раз я почувствовал себя инородным включением. Ровесников там почти не было, хотя я далеко не юноша. Штук десять, может быть. Остальные - заслуженные, седые, почтенные зубры, о которых мне ничего не известно.

Я присел с краю, вяло прислушался к разговору двух старцев, сидевших позади.

- ...Я уже давно ничего не читаю. Писать некогда... Да и не пишется ничего. Последние известия только смотрю.

- Да. Я тоже только последние известия смотрю. Моей это не нравится.

- А что ей не нравится?

- То, что последние известия смотрю.

- А ей чего надо?

- Собрание сочинений, говорит, надо готовить.

- Да... Молодые, не понимают ничего...

- Я уже начал фамилии забывать. Смотрю и думаю: что за рожа? Вон там, в углу, кто такой стоит?

- Это Фоняков.

И так далее.

Я, конечно, и не думал злословить. Наверняка эти люди написали много интересного и нужного, а я не читал. Я и сам забываю, что написал. Иной раз обрадуешься: чудесная тема! Глядь - а у меня уже это есть. Такая досада.

В общем, я посидел и дематериализовался, хотя там собирались решать судьбу демократии и принимать Устав. Потому что в прошлом году губернаторша призвала к слиянию петербургского отделения с основным, антисемитским СП России. Тогда, мол, и денег дадим, и площадь. А иначе - "и кроватей не дам, и умывальников".

Я, разумеется, против слияния с антисемитским СП. Но я на прощание пригляделся к залу и понял, что слияния не будет. Вопрос решат без меня.

Лабиринты судеб - не они ли судебные лабиринты?

Перебирал документы.

Сколько их, самых разных книжечек и корочек. И каждая где-то числится, ведет свою закулисную канцелярскую жизнь, о которой я не подозреваю. Военный билет как-то живет, своей судьбой. Слава богу, она с моей больше не пересекается. И паспорт живет, и диплом доживает.

Вообще, у человека много бумажных судеб. Взаимоналожение вызывает гром среди ясного неба.

Очень многое вручалось мне в какой-то дикой обстановке. Взять, например, тот же паспорт. В 1980 году, когда я отмечал 16-летие, мой дед в разгар застолья встал и, весь трепетно содрогаясь, вручил мне повестку на получение серпастого в штанах. Дед был человеком старой закалки, он страшно возбудился. Я тоже немного возбудился, но не страшно. А деду казалось, что наступает какая-то замечательная действительность.

Она оказалась не особенно замечательной. Паспорт выдавали торжественно. Мне пришлось переться в дом культуры, где, кроме меня, было еще штук десять неофитов. Деталей не помню, разве что концертное выступление про советский паспорт. По-моему, этот номер был единственный, а дальше сразу перешли к раздаче и нелепому прощанию-напутствию. (Между прочим - откуда в штанах Маяковского взялся паспорт? Там же облако.)

Дедовы чаяния не сбылись. Через пару лет меня, паспортного, он чуть ли не проклял, когда я уже вполне освоился в новой жизни и явился к нему в темных очках, чтобы скрыть рожу, абсолютно разбитую на танцах.

Новый паспорт мне выдали с импровизацией. Три года назад. Я, по-моему, рассказывал.

- Так, Смирнов! Получите! - (женщина-майор-или-капитан-милиции).

- А как быть с прежним? У меня все на него записано...

- Не знаю. Езжайте в Москву. Любите Москву?

- Нет.

- Полюбите.

И ведь права оказалась: к Москве у меня возникли самые теплые чувства. Может быть, правда, дело и не в Москве. Призрак свободы и нереализованных возможностей.

Колыбель для кошки

Вчера погуляли семейно, в парке. Без духового оркестра, но ничего. Там, в парке, карусели и все такое. Странно, но если вдуматься, то у каруселей, кинотеатров и конфет почему-то одни и те же названия - "Орбита", "Ромашка".

Пока ребенок рулил в городке ГАИ (страшное место, если вдуматься),