Напарник обмену и возврату не подлежит - Лена Тулинова

Луиджи и Гатто переглянулись, покраснели, как две свёклы и, толкаясь, выскочили из комнаты.

– Теперь ты, – рявкнула Ферра. – Исчезни!

Альтео, прикрываясь подушкой, которую бессовестно стянул с кровати, попятился к двери.

– Нет! Как ты это делал раньше! Господи, и угораздила тебя… Почему ты голый? Почему появился именно… именно в моей кровати?

– Я не знаю! – похоже было, что ди Маджио ошарашен ничуть не меньше, чем Эрманика.

– Просто испарись, а потом опять стань воображаемым, – простонала Ферра. – Ты не можешь быть настоящим! Так не бывает!

– Я уже попытался исчезнуть, Эрми, – сказал Альтео несчастным голосом. – Я не могу. Прости, кажется я… этого и боялся. Я говорил: становится всё труднее появляться и исчезать.

– Стой, не ходи туда, не в таком виде, – отчаянно зашептала Ферра. – Иди сюда, дай… Протяни руку. Боже праведный, Альтео. Дай мне руку.

И, вздрагивая, коснулась обнажёнными, беззащитными пальцами такой же уязвимой и хрупкой руки. Нет, конечно, то была рука мужчины, но в сравнении с оружием или магическими протезами она была значительно слабее.

Пальцы переплелись с пальцами. Рука была тёплая и настоящая.

– Боже правый, – повторила Ферра. – Что же теперь мне с тобой делать?

Эмоции обрушились на неё, словно ливень на майский сад: смятение, изумление, попытки одновременно и отрицать, и принять возрождение человека, невозможное и в то же время как факт свершившееся вот только что. Нет, не только что! Альтео ди Маджио возродился в воскресенье, двадцатого апреля, то есть уже больше недели назад, а сегодня обрёл человеческую оболочку. К удивлению примешивалась и радость, но к радости в комплекте шёл страх. Ещё на одного человека выросла ответственность. И даже больше того: как его, непонятно откуда взявшегося, интегрировать в общество?

– Я или проснусь, или упаду в обморок, – сказала Ферра, не в силах как-то упорядочить чувства и мысли.

– А лучше дай мне штаны, – откликнулся Альтео, убирая руку и смущённо, криво улыбаясь. – Я не могу появиться перед всеми в таком виде.

– Где я возьму тебе штаны? – Эрманика постепенно приходила в себя после шока и осознавала, что это не сон, не шутка и не розыгрыш.

И что у неё в спальне, чёрт возьми, голый мужчина.

Но пока его не увидел никто из тех, кто никогда не видел фантомов – оставалась какая-то надежда, ну… может, на последствия тяжёлой контузии. Или ещё на что-нибудь такое-этакое.

Она встала, привычно поморщилась от боли в коленях, спине, руках и вообще во всём теле. Стартовые боли, так их назвал хмурый доктор, сказав, что они «разрабатываются», стоит немного расходиться, размяться. Только очень бережно.

Но «бережно» пока получалось плохо. Вот и сейчас пошатнулась. И удивилась, когда Альтео подставил руку, поддержал. Как будто всегда это делал.

– Побудь пока здесь. Я добуду тебе одежду, – сказала Ферра, чувствуя, что в голосе предательски проскальзывают какие-то удивительно нежные нотки.

– Хорошо, – ответил Альтео. – Только не говори Дженне… Пока не говори, ладно? Её надо как-то бережно подготовить.

– Дженна, – откликнулась Ферра. – Да, без подготовки она может это попросту не пережить. Ладно, я бегом до ближайшей лавки. Можешь пока поискать мои зимние пижамные штаны. Они хотя бы широкие.

– Зимние штаны? Ты о том байковом безобразии, в котором я видел тебя с декабря по февраль? О нет, – Альтео картинным жестом прикрыл лицо. – Лучше я буду голым.

– Лучше б ты что пониже так прятал, – прокомментировала Эрманика, пряча за насмешкой дикое смущение.

Когда она в последний раз видела обнажённого мужчину не в морге? Когда вообще была с мужчиной? В прошлой жизни, до теракта. Но ничего нового в теле ди Маджио она не видела, тогда почему покраснела, словно девочка?

«Это оттого, что он красивый, – исподволь поглядывая на смуглое мускулистое тело, подумала Ферра, поспешно натягивая простое серое платье с отложным белым воротничком. – Что-то вернуло его в этот мир таким, каким задумывалось, что он вырастет. И, видимо, мироздание решило, что этот человек вырастет прекрасным!»

Она всего на миг отвернулась от Альтео, а когда снова посмотрела на него, он уже был в выглаженных брюках и белоснежной рубашке, пока расстёгнутой и потому создающей восхитительный контраст с загорелой кожей. Ди Маджио счёл нужным пояснить:

– Это, если что, иллюзия. Мне от неё не тепло и не холодно. Но если кто-то заглянет в твою комнату, он хотя бы увидит штаны и рубашку, а не то, на что приличные дамы не глазеют. Да-да, Эрми, я всё видел.

– Я не глазела, – сказала Ферра, чувствуя себя креветкой, стремительно розовеющей в кипятке.

И поскорее выскочила сначала из спальни, а потом и из дома.

– Кама Ферра, – окликнул Гатто, выбегая следом, – вы куда? Я с вами!

– До ближайшего магазина одежды, – сказала Эрманика. – Останься с Дженной.

– Зачем? Там трое патрульных прибыло, – хлопая густыми ресницами, сказал парнишка.

– И вообще, ты теперь не мой напарник, ты работаешь с Луиджи Сарчинелли, – сказала Ферра. – Всё меняется, Чезаре. Ничто не стоит на месте. Тебе пора привыкнуть, что теперь…

– Я всё испортил, – вздохнул пылкий влюблённый Гатто. – Не надо было лезть к вам с поцелуями.

– Не надо было, – подтвердила Эрманика. – Но мое отношение к тебе неизменно, Котёнок. Ты для меня – всё тот же толковый стажёр, будущий хороший детектив и отличный напарник. Ты для меня брат. Только… Понимаешь, ты не мой напарник. У меня есть свой.

– Тот, который воображаемый? О котором толкуют все в управлении?

– Кто это – все? – приподняла брови Ферра.

– Ну… все.

Они уже почти дошли до центра, где по красной линии располагалось множество магазинов, лавочек и кофеен. А Чезаре Гатто всё тащился следом.

– Скажи всем, что это не их дело, воображаемый или нет, – отозвалась Эрманика. – Я попыталась от него избавиться, но он как некоторые виды товаров: обмену и возврату не подлежит.

Гатто остановился посреди улицы. Кто-то на него сходу налетел, кто-то обошёл, толкнув в плечо. Стажёр Котёнок охнул, когда очередной прохожий задел слишком сильно: у него, как и у Ферры, ещё не вполне зажили увечья и раны.

– Иди сюда, – Эрманика дёрнула Чезаре за руку, уводя в сторону от