Броуновское движение - Алексей Константинович Смирнов

унимался и нашептывал: спроси про писателей, про дополнительные метры кубовоздуха! Я и так знал, что метры положены мне разве на Литераторских Мостках, что в деревне Яблоницы Волосовского района, как говаривал наш патологоанатом доктор Томсон. Под видом настила, гати.

- Не знаю, - радостная от честного признания, сказала могильщица. - Бедный Йорик! Идите вниз, в комнату 28.

Хорошо понимая безумие этой затеи, я пошел. Черт куда-то спрятался - похоже, что в кончики пальцев. By the pricking of my thumbs something evil this way comes. Меня туда привел черный, черный, черный коридор - все нормальные, а этот - черный, без света, с черной дверью из человеческой кожи. И номер "28" не на ней, а сбоку, со стрелкой в сторону двери. Ни души. Мертвая тишина.Я распахнул дверь.Там было нечто вроде маленького актового зала и дверь 28 № 2. Зал был заполнен людьми: вероятно, писателями - ну, кто бы мог сомневаться.

Я сказал длинную фразу, из которой запомнил только слово "козлопиздячество", и рванулся навстречу морозу. Тоже тот еще иваныч.

Ветер в новостройках

Ну вот, ну, снова. Отовсюду, с исправностью метронома:

"Ноооооовый год случится (стучится? примчится?),

Скооооро ВСЁ случится!..."

О чем это? Что - ВСЁ? Пластика девственной плевы?

Нам на анатомии показывали всевозможных заспиртованных уродов - с башенным черепом, вовсе без черепа... Похоже, что башенные черепа сталинской и путинской застройки не помогают. Гуляет и свищет ветер заданного вектора. А при застойной анэнцефалии - вообще наплевать.

Все! ВСЁ случится! Как выразился мой ребенок, АпоХалипсис.

Мой ребенок тут выразился: АпоХалипсис настоящий.

Могильщик

Любому понятно, что Новый год - праздник.

Да вот сложилась горькая ситуация: одной бедняге так не повезло, что месяца за три она троих и похоронила. Тема, конечно, не праздничная. Но праздник-то не отменяли. То-то. Поэтому послушайте про праздник. Это быль, между нами.

Стало быть, подобрался песцом Новый год. Поэтому даже эта женщина генетически ощутила некую надобность его отметить. И уж всяко проводить Старый.

Ну, давайте представим себе: как она это устроила? Вряд ли покупала шампанское. Купила вино или водку, колбасы, шпрот; соорудила винегрет или салат попроще. Наверное, этого и довольно!

Села она за стол. Перед ней - Президент в голубых елках, и прочее голубое уже начинает потрескивать огоньком.

А ровно в полночь - телефонный звонок.

Кто???

Снимает трубку.

- Здравствуйте, с новым годом вас! Это могильщик ваш, вы меня помните? я вам надгробья делал...

Возмездие

На Комсомольской площади - кощунство. Ехали мы на встречу Главного праздника. Синие елки. Комсомольская! - площадь.

И в центре - исполинский Дед Мороз в триколоре и с мешком в рукавице.

Мешок уж очень круглый, как подводная мина, а так - полное соответствие.

Оказалось, дутая величина! Привлекала чье-то ночное внимание.

Утром, едучи обратно, видим: измятая груда, спущенный Дед Мороз, пораженный, я думаю, коммунистическим копьем. Нечего!

Лежит, мертвый.

Бродит бесплотным призраком в поисках оленей и лошадей. Не залупайся, Дед, в следующий раз. Мы можем и петардой: Посмотрел я на эти петарды - это же фауст-патроны.

Неровен час, пожар. Сгорит и комсомольское, и триколорное. Ничего не жалко, поют в наши дни. Ничего.

Кондитерский цех с ороматизацией

Вечером воспоминаний жена рассказывала о светлой памяти Диме Буданове, урожденном алкоголике, утонувшем в тарелке супа. Они вместе учились, и время от времени их пути-дороги пересекались.

Например, на хлебозаводе.

Дело в том, что Диму Буданова выгнали из колхоза за неуемное пьянство - сам по себе факт необычный, диковинный. Он, изгнанный, вернулся ночью с полным мешком бухла и напоил целый лагерь.

А потом все же поехал на хлебозавод делать плетенки и ромовых баб.

Тогда в этих баб кончали настоящим ромом.

Их даже делали фигуристыми, похожими на прототип, с изюмными вкраплениями.

Жену с подружкой поставили на конвейер с плетенками. Девушки встали там, где сложнее: падает тесто - три какашки; они там как-то раскатываются, вытягиваются и направляются к Диме Буданову, который должен был заплести их в косичку.

Конвейер пошел.

Диму обнаружили лежащим на полу, под градом незаплетенных плетенок. Он отбивался от них.

- Что такое? - горестно стенал он под грудой полуфабриката. - Девчонки, где здесь ром?

И он потом показал им, где ром.

Гоголь-Моголь, или как я придумал новое матерное слово

Дочке сделали в гимназии подарок: билет на Диво-Остров (Крестовский) с аттракционами, где два часа можно кататься на любом, штук пятнадцать на выбор. И еще несколько билетиков на один, тоже по выбору.

Ура, у нас каникулы. Мы пошли. Она полностью фанатеет от этих качелей и горок - в отличие от меня.

Петушиный год начался для меня по-петушиному: из меня приготовили коктейль, то есть cock-tail, петушиный хвост, если читатель не из команды Знатоков (ну, там где Знаменский, Томин...)

Вообще, есть в этом некий отзвук альтернативной реальности. Давным-давно отца приглашали в отряд космонавтов. И, не заболей он хуже некуда, еще неизвестно, как все повернулось бы...

Короче говоря, там есть увеселение по имени "Шейкер". Я имею в виду увеселительный парк. Он в списках не значился, ибо дочка мала еще для него и ждет, когда дорастет до ста сорока сантиметров. Тогда - милости просим.

Я уже говорил, что ненавижу качели с летучими каруселями, боюсь высоты. Но перед ребенком-то стыдно! Поэтому я прокатился на Колесе Обозрения; потом на высоте двух-трех метров катил по монорельсу в какой-то машинке, усиленно работая педалями. Потом покружился в скучном чайном приборе.

Но это все семечки по сравнению с Шейкером. Сажают в кресло. Закрепляют скобой. Плавно раскручивают под скрипочки, а потом музыка резко меняется на бешеную, и с креслом происходит примерно то, что с аппаратами, в которых оказывался 007. Оно переворачивается целиком, вращаясь в нескольких плоскостях и с недюжинной силой швыряя тебя то центробежно, то центростремительно. Это, в общем, не карусель. Это забава особого типа. Я, однако, постоянно твердивший, что в жизни не залезу в Шейкер, продемонстрировал ребенку, что папа, знаешь ли, тоже не промах - а ты думала иначе?

Заборчик перед Шейкером был украшен символами того, что из вас может вылететь - кошелек, вставные челюсти, очки, созревающий плод, ключи. Все это рекомендуют оставить взволнованным родственникам. Я бы дорисовал еще многое: бессмертную душу, фекалии, спираль, Эспераль...

В Шейкере у меня родилось абсолютно новое, однако совершенно точно матерное слово. Но я его забыл.