По ту сторону моря - Екатерина Андреева

вокруг него покраснела и вздулась, и я уже представляла, как сильно она начнет пульсировать от боли. Еще одна метка?! Да за что?!

– Где остальные? – охрипшим голосом спросила я у неизвестного.

– Мы их отпустили, – ответил он. – Они свободны идти куда вздумается. Они для Кругов неопасны.

– А мы, значит, опасны? – с нервным смешком спросила я.

– Но не зря же вы получили этот знак.

– Вы и Джоанн его поставили?! Она же еще ребенок!

– Люди часто недооценивают детей. Мы таких ошибок не совершаем.

Мне невольно вспомнился мальчик из поезда. Князь. Это они обрекли его на вечное одиночество? Во сне я мало помнила о своей настоящей жизни и даже не задумывалась о том, что плененный юноша может однажды стать ужасом Пустоши. Но даже сейчас, зная, каким он может быть, я никогда бы не смогла сотворить с ним подобного. Убить было бы куда милосерднее.

– Не совершаете… – я хмыкнула. – Поэтому вы заперли маленького ребенка в пустом вагоне?

В ответ – напряженная тишина. Тени огня всколыхнулись и поползли по стенам, и скрытая полумраком фигура степенно приблизилась к камину. На ней было длинное свободное платье, спускающееся к босым ногам, и широкий капюшон, из необработанных краев которого торчали нитки. Фигура на мгновение застыла перед камином, а потом повернулась к нам лицом и скинула капюшон. Я едва не вскрикнула. Ее лицо было обезображено – кожа сморщилась, ее избороздили глубокие сухие трещины, нос практически распластался по лицу, тонкие белые шрамы исполосовывали его вдоль и поперек, голова блестела лысиной, а глаза горели диким блеском. Она подняла руку, рукав скользнул вниз, обнажая такую же морщинистую кожу на ее теле. Женщина задумчиво осмотрела ее:

– Что значит красота, когда тебе даруются знания и мудрость? Мне осталось подождать еще немного… и я, наконец, присоединюсь… – последнюю фразу она пробормотала себе под нос, но просить объяснений мне не захотелось. При виде лихорадочного блеска ее глаз мне хотелось только оказаться как можно дальше.

Женщина опустила руку и посмотрела на меня в упор:

– Вы – чужаки. Прибыли сюда нагло, без приглашения, считая, что имеете право разнюхивать тут все, что вам заблагорассудится. Вторгаетесь в наш мир, как будто своего мало. Неужели Пустоши недостаточно, чтобы занять ваши умы?

– Вы… вы знаете о ней? – поперхнувшись, спросила я.

Женщина хмыкнула:

– Если вы ничего не знаете о нас, еще не значит, что мы ничего не знаем о вас.

– Мы ищем помощь. Мы приехали…

Властным движением руки она прервала меня:

– Пустошь. Я уже это слышала, – она вдруг усмехнулась. – Хотя бывали и другие ответы, – женщина загадочно улыбнулась, но потом резко нахмурилась. – Вы не найдете здесь ничего. Круги служат нам, а не чужакам.

– Круги? – подала голос Джоанн, и я взволнованно на нее обернулась.

Казалось, девочка уже успела успокоиться и с любопытством рассматривала женщину. «Ты в порядке?» – одними губами прошептала я, и Джоанн легонько пожала плечиками. Конечно, она не в порядке. Ей выжгли чертову метку!

– Этот остров, – женщина плавно обвела рукой, – огромный, больше, чем вы можете предположить, формой составляет практически ровный круг. – Так это остров, всего лишь остров! – И по всему его периметру тянутся наши крепости – наши сторожевые оплоты. Каждый из них создает круг поменьше, потом еще и еще, пока не доходит до центра, насчитывая так семь священных кругов, – в голове тут же всплыло воспоминание из поезда: рисунки на камнях!

– А что же в центре? – спросила Джоанн.

Женщина улыбнулась:

– Самое священное для нас место.

– Там дерево, да? Там какое-то дерево.

Лицо женщины вытянулось, а я предостерегающе посмотрела на девочку: не знаю, откуда это тебе известно, но лучше помолчи!

– Кто тебе такое сказал?

– Он сказал, – просто ответила Джоанн. – Он давно мне сказал, только я ничего не поняла. Зачем навевать столько таинственности вокруг какого-то дерева, – она безразлично пожала плечами. – Он говорил, что вы кудахчете над ним, как будто оно вот-вот рассыплется, но оно еще всех вас переживет, и вообще сожрет всех вас без остатка, вот так вот! – она сверкнула глазами. – Но только без обид, это не я так думаю, это Он сказал.

Тишина повисла над нами. Я сверлила Джоанн самым смертоносным взглядом, но девочка будто и не замечала его. Напряжение стало таким ощутимым, что я боялась пошевелиться. Наконец, женщина тихо выдохнула:

– Я не ошиблась с тобой, – тихо произнесла она, и я повернулась в ее сторону. – Древо помогло мне распознать меченных, – от ее мрачного угрожающего тона мне стало не по себе. – Я служу Древу уже много лет и вскоре смогу присоединиться к своим братьям и сестрам, которых уже оделили Его благодатью, – торжественно произнесла женщина. – И пока я здесь, ни один меченый не проскользнет мимо нашей крепости. Наши Круги ничто не должно потревожить. Уж не знаю, что вы сотворили, но вы запятнали себя перед всеми людьми и духами, – я вздрогнула. Очередные фанатики, как и в Аберненне. – Надо признать, такие, как вы, появляются редко, очень редко, но еще ни один не нарушил благодать Кругов.

– Зачем вы тогда вообще пускаете поезд? – воскликнула я в недоумении.

– Он не для вас, – тихо и с печалью в голосе ответила женщина.

По ее взгляду можно было догадаться, что спрашивать дальше не имеет смысла.

– Почему лист? – вдруг спросила Джоанн. – Почему такой рисунок?

– Потому что на Древе листьев не бывает.

Она повелительно махнула рукой, и несколько стражников приблизились ко мне и Джоанн.

– Нам не позволено убивать. Только Древо вершит жизни и смерти, в эти течения мы не вмешиваемся. Но мы можем сдерживать вас столько, сколько позволят духи.

И под эти безумные слова женщины, произнесенные будто в трансе, нас с Джоанн отвязали от стульев и потащили из комнаты. Мои ноги были как ватные, я с трудом могла передвигать ими, что уж говорить о сопротивлении! Особенно когда вокруг толпа вооруженных мужчин. Правое плечо постепенно просыпалось и медленно занималось болезненным огнем. Меченные… меченные… Это слово ранило меня глубже, чем я ожидала. Перед глазами пролетели картинки: юноша, изувеченная дверь, я выпускаю Его из вагона… Но это же просто смешно! Это был просто сон! Я не могла выпустить его по-настоящему. Невозможно! Меня охватила паника. Но что если это все правда? И я виновата во всем, я