Тридевятое. Книга вторая - Ирина Кизимова

* * *

Когда становишься Сестрой, твоя жизнь и личность перестаёт принадлежать тебе, она становится общей, а ты должна заботиться лишь о мировом благе. Василиса не прошла обряд, но бремя Сестры камнем висело на её шее. Даже мысли об обычной жизни теперь казались чем-то далёким из детства, похожим на светлую мечту.

Деревня Ивушки показалась на горизонте, как и сама речка Иволга, синей полосой бегущая среди заливных лугов. Тонкие листики плакучих ив трепетали от лёгких порывов озорного ветерка, касаясь водной глади. Василиса спешилась и, оставив лошадь пастись неподалёку, направилась в деревню.

Судя по царящей вокруг суете, местные были взволнованы: слух о том, что Кощей Бессмертный встал во главе Тридевятого царства поразил их раскатом грома. И раньше приходилось снедь с речных земель как оброк в царский терем отправлять, но ежели Кощей потребует чего ещё, то они бессильны…

Люди собрались вокруг старосты в самом центре деревеньки, до Василисы донеслись ноты бурного обсуждения, все были на взводе, но не могли в одночасье покинуть насиженное место. Не крестьянское это дело — поля оставлять.

Колдунья с жалостью взглянула на простых людей, ну, откуда же у них сокровища?.. Но Кощея сие не волновало, посему нужно было действовать хитростью. Да так, чтоб никто не заметил. У тёмного колдуна везде глаза да уши спрятаны.

— Староста деревни Ивушки. — обратилась она, усилив голос магией. — Я прибыла от Кощей Бессмертного, разговор к тебе есть.

Толпа мигом затихла, лишь лёгкий шепоток, среди которого бежала единственная фраза «явилась-таки», волной прокатился по центру деревеньки. Люди расступились, а староста направился прямо к ней. Он старался держать лицо, не показывая ни единого намёка на страх, но Василиса знала, что внутри у него всё сжалось…

— У нас брать нечего окромя уродившейся репы. Ежели твоего Повелителя сие устроит, то мы мигом соберём урожай.

— Теперь Кощей Бессмертный и твой Повелитель. И, разумеется, его не устроит дешёвая репа.

— Чего ж его устроит? Злата-серебра с роду у нас не водится, а другой урожай лишь на подходе.

— Кажется, ты не имеешь понятия, с кем разговариваешь и какой тон следует использовать. — нахмурилась Василиса, к ужасу присутствующих являя яркий огонь в правой ладони.

«Лги, обманывай, используй других, но сделай всё, дабы подобраться как можно ближе к Кощею…» — эхом пронеслись слова наставницы в её голове.

— Уж прости нас, колдунья великая. — тут же сменил манеру речи староста, упав на колени. — Челом бью и всё, что только в моих силах сделаю, только не тронь нашу деревеньку.

— Повелитель наказал мне собрать с вас сундук золота да серебра. К заре всё подготовьте, иначе без урожая останетесь.

— Да где же столько добра взять простому люду… — начал было староста, но Василиса будто невзначай уронила огненный шар в аршине от него.

— Ещё хоть слово наперекор скажешь, начну жечь деревню с твоей избы.

Мужик задрожал и умолк, не пытаясь больше злить колдунью.

— На заре вернусь.

* * *

Вечер опустился на Ивушки, погружая всё вокруг в черноту, даже обычно звёздное небо плакало сегодня. Рыдали и местные в избушках, причитая на свою судьбу. Дряхленькая старушка ковыляла по превратившейся в сплошную лужу дорожке в поисках ночлега, старые лапти совсем промокли, как и всё её нехитрое одеяние. Седые волосы выбились из-под платка, прилипнув ко лбу.

Она остановилась у избушки местного старосты и отворила калитку. Раскаты грохочущего грома раздались в аккурат, когда нищенка постучала в избу. Поскольку в доме не сразу поняли, что кто-то ждёт на пороге, пришлось попытать удачу ещё раз.

Дверь открыл мальчик лет семи. Он уставился на незваную гостью голубыми глазищами, расширившимися от удивления будто два блюдца.

— Маменька, тут это… — крикнул он, не зная, как объяснить увиденное. — Бабушка на пороге!

— Чего такое, Мишутка?

Крепкая женщина с уставшим лицом показалась из тёплой избушки, а заметив на пороге старушку, всплеснула руками и тут же потянула её внутрь.

— Проходите, бабушка, замёрзли небось.

Издревле в Тридевятом было принято старших уважать, а путников с порога не прогонять. Традиции кочевали из поколения в поколение, посему вскоре старая путница уже сидела у печки с плошкой горячих щей, отогревая замёрзшие косточки.

— Откуда вы, бабушка, к нам пришли? — спросил мальчишка, присаживаясь рядом.

Его собственные бабка с дедом давеча отошли в мир иной. Вначале старую хворь забрала, а следом и супруг её отправился. Мишка очень скучал по старикам, до сих пор таская с собой вырезанную дедом деревянную лошадку — последнее, что покойный для него сделал. Так что в незнакомке отчасти видел ушедших родных. Его мать тем временем примостилась на другой лавке, веретено дрожало у неё в руках, а сама женщина была сильно расстроена, хоть и сие пыталась скрыть.

— С самых высоких гор путь держу, слыхал о таких? — спросила она.

Нехитрые пожитки старая разместила у себя в ногах, протянув уставшие ноги на мешок.

— Ужели вы, бабушка, с самого Тридесятого к нам пожаловали? — подняла на неё удивленный взгляд жена старосты.

— Ух, ты! А Горыныча видали⁈ Правда, что у него три головы?

— Мишутка, не донимай бабушку.

— Ничего, милая, мне с детками болтать за радость. И прав ты, Мишенька, три головы у него, да только каждая по-своему думает.

— Ужели вы с ним встречались? — от удивления открыл рот мальчик, проникаясь к старушке ещё большим уважением. — Может, вы колдунья какая?

— Мишка!

— А как же, Мишутка, самая что ни на есть настоящая. — улыбнулась старуха беззубым ртом.

— Вы ведь добрая колдунья, бабуль? А то сегодня злая грозилась наш урожай погубить, ежели злата для Кощея не соберём…

Женщина на соседней лавке тяжело вздохнула.

— Муж ушёл по домам злато-серебро собирать, да только нет ни у кого в закромах столько… Хозяйством живём, калиты давно худые…

— Тяжёлая у вас доля.

— Не вам о нас беспокоиться, бабушка. Вы-то зачем в Тридевятое пришли? Сейчас здесь времена не спокойные. Оставайтесь у нас, всё лучше, чем на во дворе… Там сейчас нечистая сила шалит во славу своего тёмного Повелителя.

— Не волнуйся обо мне, доченька, уж я с нечистью сладить могу.

— Полно вам, бабушка…

— Бабуль, а ты ведь настоящая колдунья! Можешь нам золота