Человек государев 2 - Александр Горбов

Я развёл руками.

— Да пока ничего существенного. В архиве этом сам чёрт ногу сломит. На сегодняшний день всё, что я сумел узнать: фальшивый малахириум изготовлен в единственном экземпляре.

Саратовцев выдохнул. Мефодий перекрестился.

— Ну вот и слава тебе господи! Будем надеяться, что ничего другого и не выяснишь. А то ведь, ежели вдруг, то покою нам не будет. Замордуют проверками — куда, мол, глядели? Ты, Миша, ежели что новое узнаешь, первым делом к нам с Константином беги. Мы тебя научим, как должным образом отчёт составить — чтобы у высшего начальства претензий не было.

— Непременно, — с наисерьёзнейшим лицом пообещал я.

Однако просидел весь день как на иголках. Мне не терпелось поскорее добраться до самоварного завода.

«Ну так и скажи Мухину, что тебе по делу уехать надо, — предложил Захребетник. — В присутствии хранителей скажи. Уверен, что этим ребятам ты больше не нужен. Всю информацию, какую хотели, они от тебя уже получили».

«Почему ты их называешь хранителями?»

«А почему старшие брат и сестра дразнили тебя в детстве поросёночком?»

Я почувствовал, что краснею.

«Это бестактный вопрос!»

«Вот именно».

Я ничего не понял, но больше Захребетника о хранителях не спрашивал.

Под конец дня, когда Мухин и каменноглазые вышли из мухинского кабинета и стояли в холле, заканчивая разговор, я подошёл к ним.

— Прошу прощения за то, что прерываю беседу, господа. Сильвестр Аполлонович, разрешите обратиться?

— Слушаю вас.

Недовольный Мухин обернулся.

— Мне необходимо завтра с утра закончить расследование жалобы мещанки Тихозапеваловой в Ямской слободе. Если у вас нет ко мне вопросов…

Мухин нахмурился.

— Я ведь распорядился, господин Скуратов: никому из служащих не покидать рабочих мест! Мало ли что может понадобиться нашим уважаемым гостям. Подождёт ваша жалоба, никуда не денется.

— Что значит «жалоба подождёт»? — громыхнул вдруг каменноглазый — тот, который слушал мой доклад. — Вам напомнить, для чего была создана ваша Коллегия, господин Мухин?

Мухин позеленел. Пролепетал:

— Никак нет, ваше высокоблагородие! Я вовсе не то имел в виду. Вы, должно быть, неверно меня поняли. Я думал, что, быть может, присутствие на месте всех наших сотрудников…

— Хорошо, коли неверно понял, — оборвал Мухина каменноглазый. — Наш приезд ни в коем случае не означает, что Коллегия должна прекратить заниматься своими насущными делами. Это ясно?

— Да-да, — поспешно подтвердил Мухин, — всенепременнейше! Я именно так и хотел сказать.

* * *

«Да не может быть, — проворчал Захребетник, когда я на следующее утро вышел из пролётки, остановившейся у самоварного завода. — Я уж думал, мы сюда никогда не попадём. Сколько добирались, неделю?»

«Четыре дня», — рассчитываясь с извозчиком, мысленно ответил я.

Кузьма отвезти меня на завод не смог. Мухин сегодня, как и вчера, с самого утра торчал на службе и требовал, чтобы кучер неотлучно находился там же. Видимо, в понимании Мухина Кузьма в число сотрудников, занимающихся насущными делами Коллегии, не входил.

Ну и ладно, я и на извозчике прекрасно добрался. И управляющий заводом был на месте, об этом мне сказали на проходной. Заодно вахтёр объяснил, как пройти в контору, и я прямиком направился туда.

Управляющий самоварным заводом занимал отдельный кабинет. Перед кабинетом находилась приёмная, где за солидным столом сидела солидная дама и тюкала двумя пальцами по клавишам печатной машинки. Судя по характеру тюканья, дама никуда не спешила. Если бы проводили соревнования по скорости печатания, то просто Мария, она же Норд А., дала бы даме сто очков вперёд.

— Добрый день, — приветствовал я. — Мне нужен Христофор Панкратович Набегайлов.

Дама перестала тюкать и посмотрела на меня. При виде моего мундира недовольное выражение её лица сменилось на любезное. Знакомый эффект.

— О, Государева Коллегия! Здравствуйте. Вы не предупреждали о визите…

— Это внеплановая проверка. Скуратов Михаил Дмитриевич, к вашим услугам. — Я показал даме удостоверение. — Христофор Панкратович на месте?

— Да-да…

— Позволите войти? — Я направился к двери.

— Ах, нет! — встрепенулась дама. Выскочила из-за стола и преградила мне дорогу. — К Христофору Панкратовичу сейчас нельзя! Он очень занят.

— Вот как. И когда освободится?

Дама поджала губы.

— Я полагаю, скоро. Извольте обождать. — Она указала рукой на стоящие у стены кресла.

Я сел. Дама отчего-то осталась стоять у двери, спрятав руки за спиной.

«Так-так-так, — заинтересовался Захребетник. — Стучим в дверь условным стуком, ишь! Как по-твоему, там происходит то, что я думаю?»

«Да мне откуда знать, что ты думаешь?»

«Мог бы догадаться. Не маленький уже».

«Сквозь двери смотреть не умею, — огрызнулся я. — И желанием таким не горю».

Дама, постояв немного, вернулась на место. А буквально через минуту дверь открылась. Из кабинета выскочила раскрасневшаяся девица лет двадцати. Одной рукой она прижимала к себе какие-то бумаги, другой поправляла причёску.

Девица пролепетала: «Здравствуйте», и поспешила прошмыгнуть мимо меня.

— Христофор Панкратович принимал делопроизводительницу, — пояснила дама.

«Да-да, — гоготнул Захребетник. — Выглядит барышня чрезвычайно деловито!»

Моя голова повернулась вслед девице — Захребетник оценивал достоинства её фигуры.

— Проходите, пожалуйста, в кабинет, — занервничала дама. — Христофор Панкратович освободился.

— Благодарю.

Я вошёл в кабинет.

Христофор Панкратович Набегайлов оказался господином лет сорока. Лицо у него было жёлтое, с тёмными кругами под глазами, нос крупный в прожилках сосудов, а волосы редкие. Зато костюм Набегайлов шил явно не у месье Дюка. Пальцы Набегайлова украшали золотые перстни, а в запонках сверкали драгоценные камни.

«Наш клиент, — мгновенно дал оценку Захребетник. — Ты только погляди, какая мерзкая рожа!»

«Рожа не доказательство, — отмёл я. — Если бы мы допрашивали всех, чьи рожи тебе не нравятся…»

«Ай, ну до чего ты нудный, Миша! Сказано тебе, наш клиент — значит, наш. Но если непременно нужны доказательства, не вопрос, сейчас организуем».

— Рад приветствовать, — сказал между тем Набегайлов.

Он встал из-за стола и протянул мне руку.

Захребетник не обратил на это никакого внимания. Он, перехватив управление телом, хищно оскалился. Захлопнул за собой дверь и повернул ключ, торчащий из замочной скважины.

Набегайлов от изумления открыл рот.

— Что вы себе позволяете… — начал было он.

Захребетник в два прыжка оказался возле его стола. Бросил на столешницу кожаную папку, которую принёс с собой, упёрся кулаками в край стола, подался вперёд и рявкнул Набегайлову:

— Сядь! Сразу предупреждаю: нам известно всё! Все твои фокусы с