Забытое заклятье - Елена Комарова

чарах и не зависеть при этом от профессора Довиласа. Неизвестность тяготит сильнее самого ужасного приговора.

– Ты собираешься всерьез изучать магию? – спросила Эдвина. – Ради меня?

– По крайней мере, скоротаем время, – подмигнула Валентина.

Она раскрыла книгу на оглавлении.

– Если мне не изменяет память, – сказал Себастьян, – господин Довилас назвал чары спонтанными…

– Да, я тоже это запомнила, – отозвалась Валентина и зашуршала страницами. – Вот! Так-так-так… А! «Функция вида… что-то непонятное… есть спонтанные чары второго рода». Так… дальше опять непонятно… Ага, вот еще! «Алгоритм решения подобных уравнений слабо формализуется».

– Очень содержательный абзац, – фыркнула Эдвина.

Валентина пожала плечами:

– А как вам такой пассаж: «В общем виде решение задачи с граничными условиями… опять непонятно… представлено в виде графика, смотри рисунок пять»? Прелесть!

– Дорогая госпожа Хельм, – с чувством произнес Себастьян, – если вы прочтете еще хотя бы одну фразу из этой книги, я буду вынужден пасть вам в ноги и молить о пощаде.

– Смейтесь, смейтесь, – добродушно протянула Валентина, перелистывая испещренные формулами страницы. – Посмотрим, кто будет смеяться последним.

В этот момент к ним присоединился профессор Довилас. Пребывая явно не в лучшем расположении духа, он бросил взгляд на книгу, которую Валентина не успела снять со стола.

– Вы собрались получать дополнительное образование, госпожа Хельм? – спросил Марк, раскладывая на коленях салфетку. – Боюсь вас огорчить, но в Ипсвике для женщин доступны только курсы общей математики, фармакологии и акушерства.

– Ну что вы, профессор, я не мечтаю стать волшебницей, – ответила Валентина, скромно потупившись.

Однако Довилас поймал ее лукавый взгляд, брошенный из-под опущенных ресниц, и невольно улыбнулся.

Подошел официант, чтобы принять заказ. Валентина благоразумно убрала книгу подальше от профессорских очей, и обед продолжался в непринужденной обстановке.

К вечеру погода испортилась, и в Крамслоу поезд прибыл в кромешной тьме и под дождем.

– Вы не идете ужинать? – спросил Себастьян у профессора, с которым делил купе.

Маг отрицательно покачал головой, не отрывая взгляд от бумаг. Брок уже смирился с немногословностью своего спутника.

В полумраке коридора он едва не столкнулся с проводником и, насвистывая какой-то легкий мотивчик, устремился на встречу с Эдвиной и ее компаньонкой.

Проводник, вернее, Деревяшка в форме проводника, озадаченно посмотрел вслед удаляющему молодому человеку и постучал в купе.

– Не надо ли че… – он запнулся, – …го.

На него смотрел Ипполит Биллингем собственной персоной. Напротив портрета сидел незнакомый мужчина, по виду северянин, по тяжелому взгляду – неприятный тип, по странным белесым нитям, тянущимся от портрета к пальцам незнакомца, – еще и маг. Господин Биллингем сразу узнал своего старого знакомого и, как в прошлую их встречу, сложил губы трубочкой и сказал:

– Бу!

Деревяшка попятился. Дверь купе закрылась.

Вор бросился вон из вагона, подхватил подельника, который удачно подвернулся под руку, и потащил в самый хвост поезда.

– Ополоумел?! – воскликнул Гвоздь.

Деревяшка отдышался и схватил приятеля за грудки.

– Он здесь! Этот черт его знает кто на портрете, он здесь, и родич его здесь, и еще чародея с собой притащили! Не-ет, я больше не сяду ни в один поезд! Ну эту магию к дьяволу!

– Слушай, да что с тобой?

– Меня давно зовут в Варез – там нашего брата много, и работенку подкинут, и схоронят от чужих глаз. Ты со мной?

Гвоздь заглянул в полные ужаса глаза подельника и сглотнул.

* * *

Если в тихом Крякенберри Марк Довилас мог и заскучать, сейчас ему выпало забот на несколько лет вперед. После того как сработали спонтанные чары, выяснилось новое обстоятельство: между Эдвиной и профессором существовала определенная связь, причем в буквальном смысле этого слова. Магические нити плотно оплели и прошили их полиморфические оболочки. «Вам придется сопровождать меня до Асти, – сказал графине Марк. – В противном случае последствия могут оказаться непредсказуемыми». Нужно ли говорить, что это известие девушку не ободрило?

С другой стороны, она прекрасно осознавала всю серьезность произошедшего в поместье господина Биллингема и понимала, что было бы просто ужасно оставить почтенного винодела зачарованным. А с ней… с ее чарами можно и подождать. Валентина не отходила от подруги, за что Эдвина была ей искренне благодарна. В конце концов, во всем надо уметь находить светлые стороны. И Эдвина решила, что это – то самое приключение, о котором она мечтала.

Если бы только не финансы!.. Деньги таяли на глазах. Поэтому графиня приняла решение: обратиться к отцу. Точнее, вариантов было два: просить помощи либо в родном доме, либо у тетушки Августы (на втором варианте настаивала Валентина, справедливо считавшая госпожу де Ла Мотт дамой более практичной). Но Эдвине было стыдно перед родителями за побег, за их переживания. И потом, она должна была все же поговорить с отцом о том, что случилось в день ее рождения. Серьезно поговорить.

Разумеется, прибор для магограмм у господина Довиласа в доме имелся. Последней модели, усовершенствованный лично профессором, обеспечивающий наилучшее качество и скорость, с немедленным уведомлением о доставке адресату. Девушка составляла текст сообщения едва ли не целый час, извиняясь через слово. Ответил граф Дюпри вечером, его магограмма оказалась непривычно краткой и даже сухой: папа назначал встречу в Оксере.

Эдвина нервничала, и по мере приближения к Оксеру это далеко не самое приятное ощущение все усиливалось. Попытка отвлечься, углубившись в чтение купленного в Крякенберри авантюрного романа, не увенчалась успехом: «захватывающие приключения» героев вызывали в лучшем случае горькую усмешку, а их нравственные терзания, на кои автор не пожалел страниц, – смертную тоску. Валентине для оценки произведения хватило всего одного взгляда на обложку: «Фукуа – записной зануда, а ты чего ожидала? И стоило тратить на это деньги? Их у нас и так негусто»

До Оксера оставалось около часа пути, Эдвина молчала, представляя в красках скорую встречу с папенькой. Валентина села рядом и обняла подругу за плечи.

…Валер Дюпри мерил шагами перрон, то и дело сверяясь с большими часами, украшавшими здание вокзала, и перепроверяя время по карманным часам. Августа де Ла Мотт наблюдала за братом с легкой улыбкой. Разумеется, Валер связался с нею сразу после того, как получил магограмму Эдвины. Разумеется, Августа не собиралась упускать возможность поприсутствовать при обсуждении вопросов, которые напрямую касались ее семейства. А посему деятельная трижды вдова строго сказала дорогому родственнику, что встречать Винни они отправятся вместе. Валер был ей искренне благодарен и за моральную