Профессор магии на полставки. Том 4 - Георгий Сомхиев

— У меня есть встречное предложение, — немного подумав, ответил я. — В ученики вас брать не имеет смысла. Я вас буду обучать в любом случае. Вопрос только в эффективности. Я умею хорошо использовать иллюзии и магию сна. Очарование — не мой профиль. Тут я скорее обучался методам защиты.

— Но вы ведь помогли мне изучить нити, — сказала девушка, поскольку я намеренно взял паузу. — Значит сможете научить меня другим видам магии.

— Могу, и научу, никуда от этого вы не убежите, — согласно кивнул я, прежде чем продолжить. Всё же мне самому было интересно посмотреть, как смогут эти магические техники адаптировать под себя студенты — таким образом я видел слабые места этих техник и мог их улучшить. — Но речь не об этом. Самой магии очарования я вас научить не смогу, зато подскажу, как её освоить, скажем так, опосредственно. Вы сейчас свободны?

— Да, полностью, — уверенно ответила Ксения. Вот сейчас к ней вернулась бодрость духа. — Вы хотите провести со мной тренировку?

— Нет. Мы с вами поедем в художественную галерею, — загадочно ответил я, смотря на удивлённое лицо Завьяловой.

* * *

— Красивая картина, не правда ли? — сказал я, стоя вместе с Завьяловой напротив картины, называемой «Кровавый рассвет». — Мне смотреть на неё доставляет особое удовольствие.

На ней два воина сошлись в смертельном поединке, словно два демона, вырвавшихся из преисподней.

Первый — исполин в чёрных, изуродованных боями латах, чей плащ почернел от копоти и крови. Лица его за шлемом не было видно, только два пылающих уголька глаз. В руках он держал не менее огромный меч, которым замахивался сверху вниз на своего противника.

Второй воин был без доспехов, одетый лишь в чёрный плащ. Его лицо прикрывала омерзительная маска, которая должна была вызывать у его противников чувство страха, а в руках сверкал изящный клинок, окруженный едва заметным ледяным туманом. Сам воин делал прямой выпад вперёд, целясь в шею противника.

Картина была написана словно одним мазком. От этого рисунок будто бы оживал, и казалось, что эти два воина вот-вот сойдут с холста и продолжат сражение друг с другом.

Про множество других деталей, подтекст и скрытые смыслы, переданные на ней, я вообще молчу.

— Она заставляет задуматься, — немного погодя с ответом, прокомментировала девушка. — И завораживает. Не знаю, кто её написал, но он точно знал, что хочет донести до наблюдающего. В ней чувствуются угроза и ненависть. Что-то прям отталкивающее, но при этом очаровывающее. Вы ведь из-за этого предложили мне на неё посмотреть?

— Не совсем, — усмехнулся я, услышав выводы девушки. Хотя она была близка к правде. — Художественное творчество очень похоже на магию. Используя заклинание, мы в первую очередь задействуем нашу фантазию. Мы создаём образ. Вот как сейчас, — с этими словами я щёлкнул пальцами и создал вокруг нас звуковой барьер.

— Это один из первых уроков, который преподают магам, — удивлённо сказала Ксения. — Зачем об этом ещё раз напоминать?

— Потому что это основа, которую далеко не все способны постичь, — я протянул руку и пальцем показал на картину. — Когда маг использует заклинание, он творит. Он как художник, взмахивает кисточкой, нанося один слой за другим, превращая пустой холст в нечто осмысленное. Только вместо красок у него мана, а холст ему заменяет разум.

— Необычная аналогия… — переварив информацию, ответила Ксения. — Правда мне всё ещё непонятно, как оно связано с очарованием? Как можно представить то, что фактически невозможно представить? Это как попросить дать точное описание пустоты. Как можно описать то, чего нет?

— Вот это хороший вопрос, Ксения Михайловна, — улыбнулся я, заметив заинтересованность девушки. — Для этого и нужно создавать образы в голове. Они необязательно должны быть детальными. Достаточно того, чтобы они передавали суть того, что вы в них вкладываете. Взять в пример хоть эту картину. Вы ведь улавливаете то, что на ней хотели передать?

— Да, улавливаю, — точно так же посмотрела она на «Кровавый рассвет». — Не уверена, что весь контекст, но большую его часть.

— С магией всё работает точно так же. Вот взять хоть ту же картину. Она и ваша магия очарования очень похожи, — сказал я и поймал на себе недоумённый взгляд.

— Моя магия не пропитана злобой и ненавистью, — верно подметила Завьялова, даже слегка обидевшись на меня.

— Нет, но очарование обманывает человеческий разум, как те же иллюзии или ментализм, — немного выждав паузу, я добавил: — Висящая здесь картина — подделка. Оригинал давно утерян, а эту подделку, прежде чем пожертвовать галерее, купили за сто миллионов рублей.

— Подделка? — недоумевающе переспросила студентка. — Но как? Перед тем, как попасть в галерею, каждую картину проверяет десятки специалистов на подлинность. Когда были нанесены краски, проверяют бумагу, раму…

— Как видите, даже самых лучших специалистов могут обмануть. Заставить поверить в обман, очаровать образом, — загадочно улыбнулся я. — Хотите познакомлю с тем, кто её написал?

Глава 22

— Знаете, Алексей Дмитриевич… Когда я начинаю думать, что меня уже ничем невозможно удивить, вы раз за разом доказываете обратное, — обдумав пару минут моё предложение, сказала Ксения. — Фальсификация, я так понимаю, происходит незаконно?

— Есть нюансы, — едва заметно улыбнулся я. — Скажем так, порой даже государство обращается за их услугами. Оригинал порой может быть безвозмездно потерян, но людям об этом лучше не знать. Это тот случай, который принято называть обманом во благо. А то репутация пострадает и всё такое.

— Их? — зацепилась за слово Ксения. — Значит фальсификаторов больше одного, я права?

— Всё так, — кивнул я в ответ. — Они два брата-близнеца, работающие в паре, и как видите, очень даже успешно. Первый занимается художеством, другой скульптурами и керамикой. Так каков будет ответ? Фальсификаторы могут многому вас научить. Причём в данном аспекте куда лучше, чем я. Я сам слишком далёк от подобного рода искусства, — развёл я руками.

— Даю слово аристократа, что не раскрою их личностей, — своеобразно приняла моё условие девушка. — Когда