Deepfake. Где ты? Проснись! - Андрей Владимирович Курпатов

на все эти вписанные в наши формулы «постоянные» и «константы».

Мы находимся под гипнозом научной объективности и продолжаем игнорировать замечательного Курта Гёделя с его изумительной, математически строгой «теоремой о неполноте»: «в любой достаточно мощной формальной системе существуют утверждения, которые невозможно ни доказать, ни опровергнуть, оставаясь в пределах этой системы».

Если совсем просто: какую бы систему мы ни построили, в её основе всегда есть ржавый гвоздь, на котором всё держится.

Любая научная система строится на допущениях – неких аксиомах, которые самой этой наукой не могут быть доказаны.

Это допущения, о которых мы договорились «на берегу» и которые просто более не оспариваем.

Но что это, если не радикальный довод в пользу иллюзорности любых наших представлений об «объективном мире»? Хотя, конечно, лучше об этом даже не думать, потому что в противном случае у нас посыплется не только «политика», но и вообще все наши представления о мироустройстве.

Понимаю, что сейчас кто-то хватается за голову и кричит – «Боже, что он несёт?!» Но если попросить оголтелых сциентистов, превратившихся в новый вид религиозной секты, дать внятные объяснения… Последуют лишь охи-вздохи с закатыванием глаз или же поток сознания, паразитирующего на специальной терминологии.

И дело не в том, что физические явления – миф, мир сотворил «добрый Боженька», мы не летали на Луну, Земля плоская, а с вакцинами распространяются чипы. Если кто-то продолжает рассуждать в этом духе – пожалуйста, никогда не читайте моих книг, это вас будет только расстраивать.

Нет, мы отвечаем на простой методологический вопрос: можем ли мы верить нашим моделям реальности?

И ответ на него предельно прост: мы можем создать массу отдельных изумительных лайфхаков, которые будут работать в одних случаях, но окажутся совершенно бесполезными в других.

И, поскольку по основной специальности я врач, меня это устраивает. У врачей на кону всегда человеческая жизнь, так что мы традиционно придерживаемся принципов философии прагматизма. А в ней всё просто: ищите то, что работает, но никогда не претендуйте на истину в последней инстанции и не пытайтесь быть святее Папы Римского.

Да, можно не замечать слона в комнате и продолжать отнекиваться – мол, «всё-таки», «если посмотреть с другой стороны», «всё не так однозначно».

Но это не изменит того удручающего факта, что нас всюду окружают те самые «сбои в Матрице».

И да, мы научились мастерски их игнорировать.

Да будет свет!

Как единство оно вечно покоится, равно себе самому и подобно себе, но как множественность – оно вечно движется отлично от себя и не подобно себе.

Платон

Физика показывает нам границы нашего «объективного» познания. Но как нам относиться к духовным традициям, которые тысячелетиями посягали на исследование нашей внутренней реальности?

Конечно, «с научных позиций» критиковать конкретные религиозные тексты – много ума не надо. Понятно, что они имеют значение в рамках определённой культурной традиции. Потому оспаривать их – значит вообще ничего не понимать в феномене религиозной веры.

Впрочем, ни один серьёзный учёный не будет опровергать и духовный опыт. Это так не работает. Тем более если этот опыт воспроизводится уже не одну тысячу лет и независимым образом – под разными именами и в разных культурах.

Поэтому надо не критиковать, а попытаться понять, что за модели мира выстраиваются в рамках религиозных учений.

И с этой точки зрения теоретики и практики «духовного» в разные времена и на разных континентах приходят к поразительно схожим выводам.

Возьмите, например, христианских гностиков с их поиском «искры божественного света» внутри человека, суфиев, растворяющихся в божественном единстве с Творцом, буддистов с их концепцией «пустотности» и иллюзорности личного «я». Добавьте древнеегипетские и древнегреческие мистерии, учение Пифагора о числовой природе реальности, зороастрийское видение борьбы света и тьмы, индуистское представление о майе как иллюзорности проявленного мира.

Если мы уберём символику, атрибутику, вынесем за скобки мифологические сюжеты, то что останется в сухом остатке?

Прежде всего, общее описание духовного опыта:

осознание иллюзорности привычного восприятия реальности, растворение границ личного «я» и фундаментальная основа бытия, которая одновременно пуста и полна, едина и множественна – то есть принципиально неописуема обычным языком.

Возможно, это просто особенность нашего мозга – создавать именно такие паттерны восприятия в определённых условиях.

Но тогда возникает вопрос: почему эти состояния сознания оказываются столь труднодостижимыми для большинства людей? Как тибетским монахам удаётся десятилетиями пребывать в медитации, а исихастам – в непрерывной молитве? Как просто физически выдерживает вестибулярный аппарат духовный танец суфиев?

И даже если всему этому можно найти логическое объяснение, сослаться на нейрофизиологические эффекты, то почему доступ к этому опыту требует тотальной трансформации существа человека? И почему, даже однажды пережитый, он радикально меняет человеческую жизнь?

Насколько правомерно всё это игнорировать?

Более того, поражают глубинные пересечения духовных откровений с теми парадоксами, о которых рассказывают физики.

И многие из них вовсе не скрывали, что эта связь имеет место быть.

Нильс Бор

Нильс Бор, один из основателей квантовой теории и автор знаменитого «принципа дополнительности», был увлечён восточной философией. Когда же ему было присвоено рыцарское звание, он поместил в центре своего герба символ Дао и надпись «Противоположности дополняют друг друга».

Эрвин Шрёдингер

Эрвин Шрёдингер – тот самый, с котом – писал: «Сознание никогда не переживается во множественном числе, только в единственном… В действительности существует только одно сознание…» Эти слова могли бы принадлежать ведическому мудрецу, но их автор – один из величайших физиков XX века.

Вернер Гейзенберг

Вернер Гейзенберг, сформулировавший «принцип неопределённости», отмечал:

«Квантовая теория и буддийская философия говорят об одном и том же.

Нет твёрдой реальности за пределами нашего восприятия, есть только тенденции, вероятности, возможности…»

Роберт Оппенгеймер

Роберт Оппенгеймер, «отец атомной бомбы», свободно читал на санскрите и был глубоко погружён в индийскую философию. После первого успешного испытания своего кровожадного детища он процитировал Бхагавадгиту: «Я стал смертью, разрушителем миров». Это широко известно, но мало кто знает, что в той же книге он находил глубокие параллели с квантовой физикой.

Дэвид Бом

Дэвид Бом, ученик Эйнштейна, разработал теорию «целостной вселенной», где всё взаимосвязано на глубинном уровне – точно так же, как учили древние мистики. Он был дружен с индийским философом и мистиком Джидду Кришнамурти, находя множество параллелей между современной физикой и его учением.

Почему же именно физики-теоретики, эти жрецы точной науки, оказались так близки к мистическому мировоззрению?

Возможно, потому что они первыми столкнулись с границами привычного человеческого восприятия и мышления.

Изучая квантовый мир, они увидели, что он не укладывается в рамки нашей логики, и это то, о чём тысячелетиями говорили мистики.

Вольфганг Паули

Как заметил Вольфганг Паули, работавший с Карлом Юнгом над феноменом «синхронистичности»: «Тот, кто серьёзно занимается квантовой физикой, рано или поздно приходит к необходимости учитывать мистический опыт».

Фритьоф Капра

В своей знаменитой книге «Дао физики» Фритьоф Капра связал все эти нити воедино. Шаг за шагом он показал, что наука и древняя религиозная философия говорят об одном и том же, но на разных языках: физики – на языке математики, духовные учителя – на языке образов.

Так или иначе, внутреннее