Одинокий медведь желает, или Партия для баса - Тереза Тур

меня, даром я его ненавидела до белых глаз.

— А ты не задавался вопросом, почему я бросил все и отправился на юг? — прищурился Томбасов.

— Корона жмет?

— До февраля я в сторону Сочи не смотрел и смотреть не собирался. Есть идеи, почему?

— Не-а, — ухмыльнулся Зубров.

— Моя семья неприкосновенна, — резко посерьезнел Томбасов. — Ты знал. И сын твой знал. Но полез. Дебил. Ты же не рассчитывал всерьез, что я не узнаю, на кого тот блогер работал.

Зубров сжал челюсти и одарил Томбасова ненавидящим взглядом.

— Очередной гениальный проект Платошечки. Вони много, толку ноль. Узнаваемый почерк.

Зубров дернулся, словно хотел врезать Томбасову.

Томбасов не шелохнулся. Лишь прищурился сильнее.

— Не люблю быть должным, Веня. Так что наслаждайся, мы квиты. Будем. Когда тебя закроют. Кстати, за дело не переживай, твои партнеры уже подписали все договоры со мной. Так что дорога будет и оздоровительный комплекс тоже.

— И ты просто подставил бабу, — Зубров кивнул на меня, — чтобы завалить конкурента?

— Я — не ты, Веня. Своих не подставляю, — нахмурился Томбасов и, кивнув майору, отвернулся.

Зуброва увели.

А у меня его «подставил бабу» — никак из головы не уходило. Зудело и зудело. И зудело…

— Петр Иванович, — излишне спокойно сказал Томбасов, когда уселся на заднее сидение черного крузака, со мной рядом. — А почему я был не в курсе? И не вписался. И вообще — а как мы допустили, чтобы Карину просто разыграли во всей этой неразберихе?

Петр Иванович только покаянно вздохнул.

— Ладно, я понял. Веня двинулся кукушечкой. А предугадать действия сумасшедших… Хорошо, что ты подстраховал. И присмотрел за Кариной.

— Эм-м-м…

— Что ты мямлишь?

— Появления Вениамина я не предвидел. Он сориентировался быстрее, чем я ожидал. Информацию о Карине и Сергее ему явно кто-то слил, кто — найду.

— Так…

От этого многозначительного «так» у меня по спине пробежали мурашки. И мне очень захотелось быть подальше от того, кто слил информацию, когда его найдут.

Крокодилы.

Настоящие австралийские крокодилы.

Угораздило же меня! Всю жизнь старалась держаться подальше, не иметь с власть имущими (и деньги имущими) никаких личных отношений, и вот. Приехали. То есть едем. Неизвестно куда и зачем.

А Петр Иванович тем временем каялся. Что он, видите ли, решил на всякий случай присмотреть. Без санкции свыше. Потому что Платошечка — урод, к тому же неадекватный и часто нетрезвый урод. Вот и получилось, что когда меня увезли — Петру Ивановичу тут же доложили, но перехватить Зуброва по дороге он не успел. И тех уродов, которые везли Дениску в аэропорт — тоже не успел. Но хоть проследил местонахождение по сим-карте. И мое, и Денискино. И ОМОН вызвонил буквально на удачу, потому что понятия не имел, что Зубров на самом деле собирается делать со мной. Мог же и мирно беседовать, и вообще был шанс, что все договорились полюбовно, а тут — обвинение в похищении человека, не шуточки.

— Ты не склонен так рисковать, Петр Иванович, — констатировал Томбасов. — Чтобы без стопроцентной уверенности связываться с ОМОНом.

— Не склонен, — покивал тот. — Но тут слишком уж явно пахло керосином.

— Ну, буду знать, что Серегины амуры для тебя имеют запах авиатоплива, — едва заметно усмехнулся Томбасов.

— Кхм… Это интуиция и опыт, Олег Викторович, — твердо сказал Петр Иванович.

— Да я не спорю. Я тебя держу не для споров, а ради этой, которой ты запахи чувствуешь.

Петр Иванович хмыкнул.

А я поняла, что уплываю. Или совсем плохо со мной, или это лекарства, которыми доктор меня накачала, наконец, стали действовать. Но и просто закрыть глаза я не могла.

— Денис! — вырвалось у меня.

— Да нормально с ним все. Отправлю людей, привезут, — нахмурился Томбасов.

Тут я распахнула глаза — солнце резко ударило по ним:

— Нет! — попыталась подняться. — Поеду за ним.

— Куда! — рыкнул Томбасов. — Он уже на половине дороги к Геленджику.

Вертикальное положение я уже приняла. Все. Больше никакой надежды ни на кого. Потому что мужчины играют в игры, кто там кого хотел подставить не ясно, а прилетело мне. И сыну. Поэтому. Забрать Дениску. И подальше от всех!

— Вот ведь упрямая женщина, — вздохнул Томбасов.

— Серега — счастливец, — со странной интонацией проговорил Петр Иванович.

— Ладно, — сдался олигарх. — Поехали. Посмотрим на юношу в действии. Ну, и на то, как квартет работает.

Стоило машине тронуться — глаза закрылись. И я провалилась в пустоту. Где, по счастью, не было никаких снов и никаких блокбастеров.

Глава двадцать третья

Вы вся воздушная!

— Как безе?

— Нет. Как воздушная тревога.

(С) ВК

Карина

— Слушай, ну бред же!

Проснулась я под возмущенные слова Томбасова. Мы едем. Быстро так. Машина явно другая, места много — микроавтобус что ли? А я и не проснулась, когда меня переносили. Спокойно лежу себе, а рядом… спорят двое. Томбасов и Петр Иванович. С удовольствием чем-то булькая. Характерно так. И чем-то аппетитно закусывая.

За окном темно. Ужинают, значит.

— Зуброву так не казалось, — спокойно отвечает начбез.

— Да ну, глупость. Ладно бы еще Платоша такое выдумал. Но старый матерый Зубров…

— А ведь могло получится. Если бы мы Карину не вели, а узнали все несколько позже.

— Пф-ф-ф.

— Не скажите. План убить двух зайцев одним ударом. Увезти Карину Павловну, сделать пару десятков компрометирующих снимков в интерьерах широко известного на побережье дома Зубровых и отослать Сергею. Заяц первый — отрезать Карине Павловне возможность отношений с Сергеем и методом шантажа склонить ее к браку с Платоном. В дальнейшем — держать на коротком поводке. Не мне вам рассказывать, что будет с карьерой спортсмена, если подобные снимки его матери разойдутся по сети. Да и для самого пацана это серьезная травма. Карина Павловна бы не допустила.

Я только сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.

Не допустила бы.

Терпела бы, делала что угодно, но чтобы Дениска не пострадал. Он же… он бы Платошу за эти фотки прибил, и его бы посадили. Нет. Ни за что.

— Угу, — выдавила я из себя, мечтая провалиться сквозь землю от понимания собственного идиотизма, а главное, от запоздалого осознания собственной беспомощности. Эти уроды Зубровы раздавили бы меня, как муху, и я ничего, ровным счетом ничего не смогла бы сделать. — Я… не…

— Карина, как вы? — Томбасов накрыл мою руку своей и слегка сжал.

— Чувствую себя ужасно, — призналась, пытаясь прогнать слезы.

— Надо было отвезти вас в больницу. И спокойно дождаться Сергея и Дениса.

Я только головой замотала:

— Нет.

— А я пошел у вас