Пробуждение Хаоса. Том 1 - Дмитрий Янтарный

— Может быть, пусть тогда твой хилереми сам мне это скажет, — так же невозмутимо спросил Хрипунец, — раз уж ты сам говоришь, что у него есть свобода воли — то несколько несправедливо, что ты сейчас решаешь за него, если уж дело только в нём, ты не находишь? Да и потом, если уж ты считаешь, что я так виноват перед твоим хилереми — позволь мне хотя бы попытаться загладить свою вину.

Сареф смутился. Хрипунец оказался одним из самых трудных его собеседников, который давил на тебя своей непрошибаемой логикой — и подлавливал тебя на малейшей ошибке. И это они сейчас находятся на одной стороне…

— Да легко, — Сареф, вызвав Системное окно, выбрал красную вариацию первой способности:

Кровавый Договор! Потеряно здоровья: 35!

Призыв Демона!

В тот же момент рядом с Сарефом появился Хим. Всегда такой сильный и такой верный — Сареф до сих пор не утратил свежесть того восторга, который он всякий раз испытывал, когда его хранитель появлялся рядом с ним — и был готов вместе с ним вступить в бой. Что было неудивительно, учитывая, как много они за это заплатили. И, что было не менее важно, Хим ценил всё это не меньше — хотя и никогда не признался бы в этом вслух.

Сареф всерьёз полагал, что его хилереми сейчас пошлёт Хрипунца, используя весь богатый набор непечатных слов, которые он почерпнул за время богатых на приключения путешествий Сарефа. И каково же было его удивление, когда Хим вместо этого целую минуту так внимательно смотрел на Хрипунца, словно он впервые до этого момента его увидел. После чего неожиданно спросил:

— И как же ты собирался загладить свою вину… если допустить, что у тебя был бы такой шанс?

— Очень просто, — Хрипунец подошёл к Химу и, встав на колени, склонился к его лапам, — я сожалею о том, что едва не случилось. Познакомившись с вами поближе за время своего плена, я осознаю, что этим поступком нанёс бы непоправимый вред вашим душам, которые, вопреки всем испытаниям, что вы вынесли, остались куда чище, чем у подавляющего большинства людей. Я признаю, что Хаос поступил со мной справедливо, заточив в эту куклу — и снова преподав мне урок терпения и смирения. И пусть мои слова для вас сейчас ничего не значат — я должен был это сказать хотя бы для себя. Потому что та сумасшедшая ведьма… была права. Потому что, встретив вас, теперь я, действительно… сожалею…

С полминуты Хим задумчиво смотрел на одно из самых могущественных существ в Системе, которое, склонившись к его лапам, терпеливо ожидало решения. После чего хмыкнув, сказал:

— Если он настолько хочет вашего исцеления, хозяин — можете попытаться. Я не возражаю. Мне всё равно.

— Чт… что⁈ — Сареф от услышанного едва не выпал в осадок, — как ты можешь так говорить после того, что он с тобой сделал?

— Больших извинений мы за это всё равно не получим, — пожал плечами Хим, — да и в чём-то он всё-таки прав. Это тоже опыт, пусть и неприятный. И, возможно, в будущем нам это поможет. Потому что, если сейчас, постояв на коленях перед ним, я в будущем не буду стоять на коленях перед членами клана Айон — то оно, действительно, того стоило.

Глядя на своего хозяина, который от этих слов просто застыл столбом, Хим добавил:

— Не подумайте лишнего, хозяин. Мне он по-прежнему не нравится. И всё же… всё, что мы делали для стревлогов — мы делали для того, чтобы нашим друзьям, Эргенашу, Бьярташу, Ансильяшу… чтобы им всем здесь было хорошо и безопасно. И если он теперь тоже будет на это работать… то он заслуживает немножко нашего хорошего отношения. Совсем немножко…

С этими словами Хим, виновато улыбнувшись, испарился. А Сареф ошалело смотрел на Хрипунца, который уже поднялся с земли и теперь с выбешивающим самодовольством смотрел в ответ.

— Подлый, лживый, двуличный… — прошипел он, полностью обезоруженный случившимся, — если бы ты знал, как я тебя ненавижу.

— Что поделать, — Хрипунец, чьё самообладание имело просто какие-то неисчерпаемые пределы, с виноватой улыбкой пожал плечами, — ради шанса хотя бы ненадолго избавиться от этой боли я готов вынести твою ненависть. Даже если у тебя по итогу ничего не получится.

Несколько минут они смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Сареф настолько не ожидал такого поворота, что теперь просто ничего не мог из себя выдавить. В том числе и потому, что его тоже тронуло, как Хрипунец просил прощения у Хима. Как и то, что такое могущественное существо, как он, в принципе было способно признавать свою неправоту — и так извиняться. Хотя, конечно, ни в том, ни в другом Сареф в жизни бы не признался.

— Ну, хорошо, — наконец, выдавил он из себя, — в конце концов, всегда есть шанс, что у меня ничего не получится.

— Да, такой шанс, действительно, есть, — согласился Хрипунец, — и всё же, мне бы хотелось, чтобы ты попробовал от чистого сердца. Потому что это такая тонкая материя… если ты будешь делать это, желая, чтобы у тебя ничего не получилось — то так оно и будет. Если тебе от этого станет легче — я и перед тобой готов постоять на коленях.

— Как-нибудь обойдусь, — холодно ответил Сареф, — после такого количества унижений высока вероятность, что ты просто не оставишь меня в живых… как и тех, кому ты когда-то лизал пятки так, чтобы они потом блестели в темноте, — желчно добавил он.

— Чудесно, — Хрипунец по-прежнему был совершенно невосприимчив к каким-либо насмешкам, — в таком случае — пошли в хату, которую мне выделили. Там нам никто не будет мешать.

Хрипунец повернулся и направился прочь. Сареф, не веря, что он вообще на это согласился, зашагал следом за ним. Хотя… своя, пусть и извращённая справедливость в этом всё же была. Если теперь Хрипунец будет намного больше работать, так сказать, в поле для обеспечения безопасности клана Агруменаш… и если уж Сареф взялся помогать Хрипунцу — стоило довести это дело до конца.

Минут через 15 они встретили Йохалле. Сареф был совершенно уверен, что тёмный эльф их не подслушивал. Во-первых, он был хмур и мрачен, следовательно, явно не знал, о чём они говорят. Во-вторых… он банально был жив. Потому что, можно не сомневаться: если бы он стал свидетелем тому,