Напарник обмену и возврату не подлежит - Лена Тулинова

Бенвенуто оказался убедительнее. А так как дон Альтеридже приказал не трогать простых людей, есть у него такой пунктик – мелких сошек без надобности вообще не задевать! – Чикко получил изрядного пинка. Но и Бенвенуто не получил место капо в этом городишке. Кто-то из его парней был отправлен убить счастливчика Гаэтано Сенти. Но поганец выжил и остался править городом. По-моему, даже успешнее, чем здешний мэр.

– Ага, – задумчиво сказала Ферра, – скажи-ка мне, как выглядит Безголовый?

– Такой не особо высокий, но очень худой, с лицом тунца в профиль, – Везунчик повернул голову, втянул щеки и вытаращился изо всех сил. – Глаза у него серые, как тучи.

– Всё сходится, – выдохнула Эрманика, сжимая кулаки до хруста то ли в сломанных костях, то ли в механизме маг-ортезов. – Всё сходится, Мад! Подлец подставил чиновника с таможни, подставил и Бенни и Чикко, чтобы преуспеть самому.

– Красавчик, да? – кивнул Гервас. – Я бы такому палец в рот бы не положил.

– И незачем жертвовать ему пальцы. У Чикко счёты не с Бенни, а с ним. Да и у остатков клана Канова найдётся к Сенца-Теста пара вопросов.

– Железная Фея хочет новой войны между кланами? – спросил Везунчик прямо. – Или, может, ей хочется оправдать Канова?

– Я хочу, чтобы они перегрызли друг другу глотки, вот и всё, – сказала Ферра. – Больше всего на свете жду этого момента. Мы скоро едем обратно, в Ситтарину – ещё буквально пара дел здесь, в Понто-Виэста, и можно брать обратный билет на поезд. Мы возвращаемся.

У Везунчика, видимо, действительно было не в порядке с настроением, потому что он, хлебнув коктейля, сморщился и сказал:

– Моя Фея.

– Не твоя, Гервас, – резко оборвала его Ферра.

– Это лишь обращение, детектив, – кисло усмехнулся Везунчик. – Я только сейчас понял, как я устал. Мы могли бы задержаться тут ещё на пару дней?

– Ты что-то задумал? – спросила она, почуяв неладное.

– Раскопать ещё немного, раз уж взялся за эту лопату, будь она неладна. Только хотел спросить: вы действительно доверяете мне? Столько всего уже сказано, что, если меня вдруг поймают и спросят… Вы же знаете, что я не люблю напрасной боли?

– Хороший вопрос, Везунчик. Но не надо терпеть ради меня эту напрасную боль. Если тебя действительно изловят и спросят, ты можешь просто сказать, что Фея выжила из ума и хочет невозможного. Кто же не знает, что Братство подобно Гидре? Отсечёшь одну голову, вырастут две.

– Или спруту, который отращивает щупальца, – входя в кухоньку, сказал Чезаре Гатто. – Что это вы тут шепчетесь? Кто ваш напарник, детектив Ферра, я или этот?

– Я доверяю этому почти так же, как тебе, Котёнок, – ответила Эрманика. – Потому что ему сейчас выгоднее держаться меня, а не кого-нибудь из Братства. Они по нему стреляют, а я…

– А вы даёте задания, за которые тоже могут пристрелить, – быстро вставил Везунчик.

– Да. Но стрелять буду всё-таки не я.

– Детектив, я нашёл что-то интересное, – сказал Чезаре. – По-видимому, Марсио ди Маджио незадолго до смерти получил от кого-то немалую сумму. За что и от кого, неизвестно.

– Вот как? – спросила Ферра, резко вставая со стула. – Покажи!

Парнишка вытащил тетрадку из заднего кармана свободных брюк и раскрыл там, где загнул уголок одного из листов.

– Маленький Альтео был настоящим чертёнком, – сказал Гатто. – Успевал везде, несмотря на свой якобы нелюдимый нрав.

– Или благодаря ему, – сказала Ферра, бегая глазами по ровным строчкам, старательно написанным крупным детским почерком словам. – Ага, вот оно. «11:10, отец вошёл в банк вместе с мужчиной в белом костюме в полоску. Обналичили чек и забрали деньги, которые отец положил в спортивную сумку». И после этого, так, через три записи: 18:14, отец вернулся домой очень весёлый. От него пахло пивом и рыбой. Спортивной сумки я у него не видел».

– Марсио был «бумажный человек», – задумчиво сказал Чезаре. – За что ему могли заплатить?

– За что угодно, – сказал Везунчик. – За то, чтобы какой-нибудь документ исчез или чтобы какая-то запись в одном из гроссбухов была исправлена. Подделка документов, печатей, записей, любой такой фокус.

– Или за то, чтобы замолвить слово за человека-рыбу, за Безголового, – задумчиво проговорила Ферра. – Либо против него. Что ж, завтра я всё-таки наведаюсь в местное отделение полиции.

– А я? – одновременно спросили Везунчик и Чезаре Гатто.

– Как ты себя чувствуешь, Чиро? – спросила Ферра.

– Нормально, а завтра будет хорошо, – клятвенно заверил её стажёр. – Мне неловко валяться, когда идёт следствие.

– Мы же в отпуске, – она вдруг улыбнулась, как мать своему сыну. – Почему бы и не отдохнуть? Походи, погуляй. Если будешь в порту, посмотри, что там да как.

– И какие же достопримечательности я могу посмотреть в порту? – спросил стажёр.

– О, я могу побыть компаньоном и проводником, чичероне с факелом просвещения в этой тьме неведения, – красноречиво завёл Мад Гервас.

– Кто-то не зря любит посещать библиотеку, – усмехнулась Ферра. – Хорошо было бы, если б вы поработали вместе. И не знаю, что вы могли бы там найти в итоге в бумагах таможенников… Но неплохо было бы в них порыться. Есть же у них там какие-то архивы?

– Нам нужны доказательства, что Сенца-Теста пришёл на место начальника таможни, что-то подтасовав, – продолжил Везунчик вдохновенно. – Где-то что-то должно быть нечисто. И мы это можем найти.

– Это всё так незаконно, – восторженно выдохнул Чезаре.

– А нам не надо законно. Мы же не будем арестовывать Сенца-Тесту. Мы его подставим – так, как он подставил бедного Марсио.

– А что вы хотите узнать в полиции, детектив? – уточнил Гатто.

– Подробности убийства семьи ди Маджио, разумеется. У каждого клана свой почерк. Они десятилетиями его не меняют. Это как перстни с печатками и татуировки, как рисунок медузы на стенах музеев, которые грабили парни из одноимённой группировки. Бенни любил приковывать людей где-нибудь на пирсе в ожидании прилива либо закапывал живьём. Чикко предпочитает более кровавые способы. И тот, и другой могли бросить тела в затопленном карьере… Весь вопрос – в каком виде.

– Если виновным сочли Франческо Де Ритта, то