Страж сумерек - Мария Чернышова

Геллерт, и иногда торопливый звонкий голос Лив, которая словно что-то доказывала.

— Пойду скажу, что вы очнулись, — Бьярне направился к двери.

Ларс поплотнее закутался в одеяло: вся одежда куда-то подевалась. Сапоги он скинул, китель утонул, но штаны-то где?

Дверь отворилась, и в комнату вошел Кнуд Йерде.

— Лежите, гере Иверсен, не вставайте, — проговорил он на попытку Ларса сесть в постели.

Кнуд Йерде прошел на середину комнаты, к столу. Плеснул из графинчика коричневой жидкости в рюмку, залпом выпил. Лицо у него было бледным, а руки, как успел заметить ленсман, слегка дрожали.

Наступило молчание. Наконец Кнуд Йерде обернулся.

— Гере Иверсен, мне сейчас трудно говорить… Просто знайте: моя семья никогда не забудет вашего поступка. Никогда. Я ваш вечный должник.

— Я ничего такого не сделал, — смущенно пробормотал Ларс. — И это я должен благодарить. Если бы не вы, меня бы уже жрали рыбы где-нибудь у городской плотины. Удивительно вовремя брошенная веревка…

— Перестаньте, — Кнуд Йерде кашлянул. — Простое везение, что я возвращался именно в это время и заметил, что на реке тонут. А веревка… что ж, мы умеем вязать крепкие узлы…

В печи щелкнуло, раскалываясь, полено.

— Надеюсь, купание не принесет Лив большой беды, — проговорил Ларс, чтобы прервать неловкое молчание.

— Думаю, все обойдется. Продрогла она сильно, но здоровье у моей младшей крепкое. Эдна напоила ее молоком с маслом. А вы гере Эриксен? Не откажетесь от кружки-другой горячего глинтвейна?

Ларс потер ноющую руку и решил, что глинтвейн будет уместен.

Глинтвейн получился отменный. Терпкий, с ароматом гвоздики и лимонной цедры, он исходил медовым паром и приятно щекотал язык и губы. Лучшее лекарство от любой простуды! Ларс был совершенно убежден в этом обстоятельстве: даже боль в руке отступила, голова прояснилась, и жить на свете стало легче и приятней. Он даже перестал стесняться своего странного вида: Кнуд Йерде одолжил Ларсу брюки и рубашку, но из-за разницы в росте и комплекции Ларс напоминал то ли клоуна, то ли какого-то великана-переростка.

— Еще кружечку? — предложила Эдна Геллерт. Улыбка ее была столь искренней и теплой, что Ларс не мог не улыбнуться в ответ.

— Да, пожалуйста, — ответил он, и половник нырнул в недра медной кастрюльки, чтобы наполнить глиняную кружку напитком, достойным богов.

Они сидели за столом втроем. Бьярне, махом выдув стакан, горестно вздохнул и распрощался. Сказал, что завтра с утра повезет Кару с матерью в город — за тканью на свадебное платье. Глаза у парня сделались, как у больной собаки, и Ларс поймал себя на том, что от души сочувствует непутевому.

Кресло у печи тут же оказалось занятым черным котярой. Откуда явился лохматый зверюга, Ларс не успел уловить: вроде и дверь в коридор прикрыта, и в комнате кота раньше не было, а вот он уже развалился, свесив хвост через подлокотник кресла, и не спеша вылизывает роскошную шерсть. Довольное мурчание, мягкий свет лампы, вино в приятной компании — чего еще желать в ночь, когда звездный свет льется на горы, и весь мир спит.

Кнуд Йерде курил сигарету. Дым клубился над столом и уплывал к приоткрытому окну.

— Так она сбежала из пансиона? — уточнил Ларс. — Так я и подумал.

— Из Сколлфьелля. Это частная школа в округе Федериция. Ее оставили на летнюю переподготовку, потому что она провалила экзамен по алгебре… и за прочие выкрутасы. Но такой расклад Лив не впечатлил, и она решила устроить себе каникулы самостоятельно.

— Но почему администрация школы не сообщила родственникам?

— Отчего же, — рассмеялась Эдна Геллерт. — Администрация попыталась. Но Лив вынула письма из почтового ящика и уничтожила. Моя племянница — чрезвычайно деловая особа, гере Ларс.

Уму непостижимо, подумал Ларс. В ее-то возрасте я… Он запнулся, вспомнив, что как раз будучи примерно на год старше он завербовался в армию, решив, что размеренная жизнь в маленьком городке слишком скучна и пресна. Но он-то парень…

— Что же теперь? — поинтересовался Ларс. — Будут крупные неприятности?

— Порядки в Сколлфьелле строгие, — ответил Кнуд Йерде. — Боюсь, с учетом прошлой истории дойдет до исключения. Что обидно — школа по уровню образования прекрасная.

— Держу пари: именно на исключение она и рассчитывает, — заметила Эдна Геллерт с непередаваемой иронией в голосе. — Лив знает, на что идет, брат. Такой характер.

— Но не знает куда, — проворчал Кнуд Йерде. — Но это мы обсудим позже, сестра. Вряд ли гере Иверсену интересны наши семейные трудности.

Эдна Геллерт вздохнула и встала из-за стола. Браслеты легонько звякнули, и женщина быстрым жестом вернула украшения чуть выше на запястья.

— Пойду проведаю «семейные трудности», — сказала она. — Пока они еще чего-нибудь не вытворили.

Кнуд Йерде бросил недокуренную сигарету в пепельницу.

— Гере Иверсен, вы встретили Лив здесь, у дома, не так ли? Вы желали переговорить со мной? Или с Эдной?

— Да, — ответил Ларс. — Желал. Помните наш разговор в полиции? Вы сказали, что всегда есть иная грань…

— И события подтверждают мое мнение. И, кажется, теперь не только мое, но и ваше?

— Я пытаюсь нащупать эту грань, но… возможно, для этого нужно… нужно…

Ларс помедлил, подыскивая оборот речи.

— Лучше понимать подоплеку событий? — помог Кнуд Йерде. — Согласен. И вы считаете, что я понимаю?

— Вы здесь живете. И вы человек уважаемый и в курсе всего, что творится в округе.

Кнуд Йерде усмехнулся и вытащил из портсигара новую сигарету.

— А ничего, что вы обсуждаете события с потенциальным подозреваемым? — заметил он, закуривая от лампы и отгоняя мотылька, норовившего приникнуть к огню. — Мы же все в Альдбро замешаны. По крайней мере, так считает Дагмар Дальвейг.

— Дагмар Дальвейг я уже выслушал, — ответил Ларс. — Теперь намерен услышать другие голоса.

Эта фраза получилась не слишком четкой — глинтвейн начал действовать на язык.

— Пока не уловите шепот истины? Что ж, тогда давайте думать и прислушиваться.

— Что вы думаете о ситуации вокруг Бьярне?

— Судя по всему, парня подставили, — уверенно сказал Кнуд Йерде. — Но кто и почему — ума не приложу. Впрочем, вы и сами так думаете, иначе не принялись бы выяснять подноготную жителей деревни. Да-да, гере Иверсен, не стоит смотреть на меня глазами невинного ребенка. Аксель Линд, конечно, весьма смышленый юноша и в