Сними очки, ботаничка - Анастасия Боровик

Он вздыхает, как мученик, и берёт мою руку, прижимая её к своей коротко стриженной голове.

— Пожалей, а? Прояви сострадание.

И я начинаю гладить его волосы. Они удивительно мягкие и приятные на ощупь. Он кладёт голову мне на колени, и я продолжаю водить пальцами по его стрижке, которая слегка пощипывает ладонь. У меня такое ощущение, будто я глажу огромного кота, который вот-вот начнёт мурлыкать.

— Мира, я сегодня не смогу провести тебя до дома, — говорит он, не поднимая головы. — Мне правда нужно отцу подарок купить.

— Да и не надо. Я и не ждала, — запинаюсь я, пытаясь скрыть разочарование.

— Может, пойдёшь со мной в торговый центр? — он поднимает на меня глаза.

— С Леной? — спрашиваю я, поправляя очки.

— Можем без неё, — не отводит он взгляда, и моё сердце делает кувырок.

— Ну, это как-то нехорошо...

— А мне так пофиг, — заявляет он, убирая голову с моих колен и придвигая мой стул ближе. Затем наклоняется ко мне почти вплотную.

Он же не хочет меня поцеловать? Нет, нет, я точно не готова. И я выпаливаю первое, что приходит в голову:

— Стой. Теория не пройдена, практика тоже. Нельзя ещё... — кладу руку ему на грудь, ощущая, как его дыхание становится глубже.

— Какая практи... Мирослава! — его глаза темнеют, и он начинает наматывать на палец хвостик моей косички. — О чём ты вообще?

— Что? Я ничего... Времени не было. И как-то не думала, что вот прям надо... Ну, конечно, я подготовлюсь, но потом же... — начинаю лепетать я.

Гиппократ, отец медицины! С ним было легко, пока он был для меня просто экспериментальным человеком, а сейчас всё стало по-настоящему серьёзно.

— Значит так, — он говорит тихо, но очень чётко. — Все теории, практики, эксперименты и все дурные мысли в твоей голове — только со мной. Поняла? — его взгляд скользит по моим губам, и у меня перехватывает дыхание.

— Ладно... Тогда мы вместе будем взрывать... э-э-э... нитрат аммония! — выпаливаю я первое, что приходит в голову.

Витя поднимает брови, и в его глазах читается смесь удивления.

— Ну а что? Я давно хотела, но одной как-то страшно. Там помощник нужен...

Он закрывает лицо ладонью, и его плечи начинают трястись. Сначала я думаю, что он плачет, но нет — он смеётся. Смеётся так, будто это самая забавная шутка в его жизни. Ну ляпнула, конечно, я глупость, я ж не совсем с ума сошла таким заниматься.

— Мира... Мы не будем ничего взрывать, нас за это посадят. И одна, пожалуйста, не делай такого, — смотрит на меня, и в его глазах столько мягкости, что мне хочется провалиться сквозь землю. — Пойдём лучше со мной. Так и быть, куплю тебе шоколадный коктейль.

— Я вообще-то клубничный хочу.

— Хорошо.

— А булочку купишь?

— Да.

— С сыром и ветчиной?

— С чем захочешь.

— А если я две захочу?

— Хоть десять.

— Нет, десять не хочу, это много.

Витя улыбается, и мне тоже становится спокойно и радостно. Я наклоняюсь к нему и шепчу:

— Пусть Лена с нами пойдёт. Но ей булочку не покупай.

— Хорошо, — шепчет он мне в ответ прямо в ухо, и его губы слегка касаются моей щеки в нежном, почти незаметном поцелуе.

Мои щёки мгновенно становятся пунцовыми, но я не отстраняюсь. Потому что этот миг — сладкий, неловкий и совершенно прекрасный — кажется самым правильным, что случалось со мной за долгое время.

15. Золушка попалась

Стою у школьного подоконника и не могу сдержать радости. За окном мокрые листья лежат на асфальте, покрытые первым ледяным кружевом заморозков. Ноябрь уверенно заявляет о своих правах, напоминая о скором дне рождения Виктора Александровича. Каждая моя попытка пошутить о том, что я старше и мудрее, неизменно заканчивалась беззащитным смехом, когда его пальцы щекотали мои бока. Я мгновенно капитулировала, моля о пощаде. Щёки вновь полыхают от воспоминаний, ладони инстинктивно прикрывают их, а в животе предательски бурлит. Сегодня нас ждёт особое место — Витя обещал показать нечто красивое и значимое. Хотя лично я убеждена, что самое восхитительное в мире — это он сам.

Моё лицо снова озаряет мечтательная улыбка — я то задумчиво вздыхаю, то тихонько хихикаю над собственными мыслями.

Память возвращает меня в торговый центр, где Витя накупил мне целую гору разных булочек. Я ела их прямо перед Леной, запивая и шоколадным, и клубничным коктейлем одновременно.

Вероятно, ей было досадно наблюдать за этим пиршеством, но Витя лишь разводил руками:

А я, с набитым ртом, снисходительно кивала и, опьянённая внезапной властью, с напускным великодушием предлагала:

— Спасибо, ешь сама и толстей. Я за фигурой слежу, — демонстративно отворачивалась она.

И тогда мне стало стыдно. Я повернулась к парню и попросила:

Ленка закипала от злости, а уголки губ Вити, наоборот, стали подрагивать от сдерживаемого смеха. Он вытер салфеткой следы клубничного джема вокруг моего рта, качая головой, и шептал:

Мой прекрасный великан всё же предложил Лене купить булочку, совесть-то гложила. Но она, фыркнув, удалилась, сказав, что сама выберет подарок отчиму.

Я лишь пожала плечами, пока Витя старательно оттирал мою куртку от вишнёвых и ананасовых подтёков. Мне безумно нравилось чувствовать себя рядом с ним маленькой беззащитной девочкой. Мгновение было настолько идеальным, что хотелось остановить время. Возникло даже желание снова перепачкаться, но Клюев уже не допустил этого — он забрал прямо у меня из-под носа последнюю булочку с клубникой и с торжествующим видом поглотил её у меня на глазах.

— Кого выглядываешь? — внезапно подскакивает ко мне Катя, прерывая мои сладкие воспоминания.

— Осенью любуюсь. Великолепие, — рассеянно отвечаю я, не отрывая взгляда от посеребрённых инеем ветвей.

— Ты уверена? — скептически хмурится подруга. — Противная, — тяжело вздыхает она.

— Погода прекрасная, — отмахиваюсь я.

— Я о Скворцовой.

Обернувшись, я замечаю Лену. Приветливо машу ей, но в ответ получаю лишь презрительный взгляд и хлопающую дверь. Странно, я