Мороз.К.О. - мэр Елкино - Лина Коваль

— В смысле, просто предохраняйтесь.

— А… это понятно. Я так и планировал.

Несмотря на свои тридцать один, даже робею и мнусь. Что за люди эти Коноваловы? Тут дело жизни и смерти, а они вечно про свои презервативы?..

— Может, все-таки отобедаешь со стариком? — после рукопожатия интересуется.

— Нет, спасибо. Я пойду… Всего доброго.

— Константин, еще вопрос к тебе, — догоняет уже у двери.

— Слушаю вас внимательно, — разворачиваюсь.

Он прищуривается хитро.

— У вас там в Елкино… пары гектаров леса не будет? Ну, случайно?..

— Пары гектаров? — озадачиваюсь.

— Пары составов.

— Пары составов?

— Чуть-чуть дровишек... Мне ребят на зоне побаловать немного.

Охренеть.

— Хорошо. Позвоните мне, я отправлю контакт лесопилки, — сухо отвечаю.

— А без этого... никак? По-семейному.

— Венцеслав Алексеевич… — скрипя зубами, строго произношу. — Это незаконно.

Будущий тесть машет на меня рукой и кривится.

— Иди уже… Порядочный какой. Аж жуть.

Забираю куртку у официанта и выхожу из ресторана с полным ощущением, что меня только что хорошенько поимели. При этом абсолютно счастливый.

В общем, ох уж эти Коноваловы!

Что отец, что дочь...

Однохерственно!!! Ощущения те же...

Глава 39. Мэр... сломался!

Спустя три месяца

— Ничка, — слышу из другого конца коридора и нервно закатываю глаза. — Коновалова, блин!..

Домой хочу!

В Елкино!..

Апрельское солнце зовет скорее на улицу, чтобы погреть, а душа просится к любимому мужчине. Я вообще стала ужасно скучной, но при этом бесконечно счастливой.

— Ну, что еще?.. — огрызаюсь.

Вцепившись в сумку, разворачиваюсь и, продолжая двигаться задом наперед, на ходу застегиваю куртку.

Юлечка, моя коллега, тараторит так мило и заискивающе, что я все понимаю: хочет, чтобы я ее подменила. Раньше я часто шла на уступки, но с тех пор, как отделение в начале февраля открыли, все время всем отказываю.

Это коллег неимоверно раздражает. Начались конфликты.

— Ты можешь меня выручить?.. Муж сегодня день рождения отмечать удумал. Свекровь приедет. Как снег на голову в апреле! Принесет нелегкая... Надо хоть чуть-чуть дома прибраться, иначе потом будет меня кошмарить полгода, грымза старая. Моя, я бардак развела.

— Ты взрослый человек, Юль! Приди в себя! Чтобы мне какая-то чужая женщина указывала?.. Да я в жизни бы слушать ее не стала, — фыркаю и хватаюсь за ручку на двери. — Твои проблемы со свекровью — это непроработанные обиды к мужу.

— А ты откуда знаешь? — обижается. — Откуда только такая умная? Тебя никто замуж не берет.

— Ну, конечно, — смеюсь. — Куда мне?..

Рассказывать всем подробности личных отношений у меня привычки нет. На работе я всегда веду себя вежливо, но отстраненно. Слишком велик риск того, что во мне узнают дочь олигарха. Тогда слухов станет еще больше.

— Так подменишь, Ника?

— Не могу, — пожимаю плечами. — У меня сегодня мероприятие.

— Что там твой деревенский? Баню топит? — Юлька громко хохочет, а я злюсь.

Среди коллег ходит много слухов про наши отношения с Морозом. Знаю, что добрая половина из них — ужасные фейки. Просто не обращаю внимания.

— Пока, Юль.

Чтоб тебя твоя свекровь замучила!..

Скрываюсь за дверью, пока сменщица не стала умолять. Иногда она бывает очень убедительной, а я потом долго сержусь на себя, что послушала.

Усевшись в «Мазду», благодаря стараниям моего Кости, начищенную и сверкающую, опускаю сумку на пассажирское сидение. После суток хочется посмотреть на себя в зеркало, поэтому тянусь к солнцезащитному козырьку и раздраженно закатываю глаза.

Будильник на телефоне. И его тоже поставил Костя. На экране большие буквы: «ПРОГРЕЙ МАШИНУ, НИКА. ХОТЯ БЫ ПЯТЬ МИНУТ».

— Ладно-ладно, — вздыхаю.

Важность прогрева двигателя мужчины сильно преувеличивают, но я послушная. Повернув ключ в замке зажигания, слышу тихое урчание. Мысленно себя хвалю и пытаюсь занять на эти пять минут.

Проверяю сообщения.

Все-таки смотрю в зеркало.

Крашу губы бесцветным блеском.

Строю мордочки своему отражению.

Смотрю на часы, всего две…

Блин!..

— Ну, никто ведь не узнает, — сама себя уговариваю и хватаюсь за руль. — Ы-ы-ы,— рычу, услышав писк еще одного будильника.

«ПЯТЬ МИНУТ, НИКА!!! ТЕРПИ»

И вообще, это законно, что он меня выучил за такое короткое время?.. Мечтательно посматриваю в окно.

Костя… Он невероятный.

Я теперь, как почтальон Печкин с его велосипедом. Добрая стала. Девочка-девочка.

Первое время притирались, конечно. Константин Олегович натура властная — чуть что не по его, сразу ругается или еще хуже: ворчит. Я тогда его возраст вспоминаю. А уж если сильно расстроила — может и не разговаривать.

Для меня, экстраверта, это худшее наказание.

Дождавшись писка третьего будильника под названием «МОЖЕШЬ ЕХАТЬ, ТОЛЬКО СМОТРИ ПО СТОРОНАМ И НЕ ПРЕНЕБРЕГАЙ ПОВОРОТНИКАМИ, ИХ ВЕДЬ ЯПОНЦЫ ДЛЯ ЧЕГО-ТО ПРИКРУТИЛИ?», я срываюсь с места.

Стрелку на светофоре, указывающую на ту улицу, где живет тетя Феша, в который раз игнорирую. Если быть честной, даже в гости к ней больше месяца не заезжала. Она обижается, но, кажется, все понимает.

Я просто влюбилась. Сильно-сильно.

А с папой мы с Нового года не виделись, только созванивались. Не знаю уж, о чем они с Костей тогда поговорили, но, кажется, все спокойно. Только тревожно, почему-то.

Утром машин совсем немного, из города выбираюсь пулей.

Съезд на «Елкино» жду, нервно отстукивая маршевый ритм пальцами по рулю. Узкие улочки, автобусная остановка, магазинчик. У дома криво паркуюсь и хватаю сумку.

Кинув ее у порога, хлопаю дверью.

Куртку — на вешалку, обувь — на полку.

— Приехала? — спрашивает Костя, выглядывая в коридор.

Я сглатываю слюну, потому что больше голого Мороза, я люблю только его в деловом костюме. Черные брюки, белоснежная рубашка и строгий пиджак.

— Приехала.

— Позавтракаешь со мной?

— Конечно.

Я тянусь за поцелуем. И он все понимает.

Обхватив лицо, Костя ласкает мои губы и смотрит мне в глаза. Улыбается.

— Чем тут занимался? — прищуриваюсь. — Такой довольный.

— Мне плакать надо?.. — усмехается.

— Ты должен грустить, когда меня нет рядом, — вздыхаю и направляюсь к Алику. — Я вот без тебя грущу.

— Есть — грустить, —весело выговаривает и отворачивается к кофеварке.

— Ну, привет, мой хорошенький, — поглаживаю совенка по голове и задерживаюсь, чтобы аккуратно почесать.

Альберт одновременно закатывает глаза и блаженно прикрывает веки. Втягивает шею и сопит. Эта птица — мой личный антистресс и антидепрессант. Никогда