Не родные. Малышка в награду - Елена Левашова

Немедленно прекрати! — слышу голос Алекса, доносящийся из коридора. — Вениамин! Сюда, скорее!

— Образцова Яна Андреевна, вы задержаны!

Топот, голоса, визги Яны — все сливается в неразличимый гул… Плачу, видя сквозь пелену слез приближающегося Алекса.

— Все, Машенька. Теперь все…

Глава 40

МАРУСЯ

Мама возится с Варькой, пока я моюсь в ванной. Сдираю с себя липкий ужас и события дня… Надоело мне быть слабой, хватит уже… Может, на курсы по самообороне записаться?

Ловлю себя на мысли, что стала другой за этот месяц… Совершенно другой… Во мне что-то окончательно сломалось — вера в людей, желание им помогать, понять… Перегорело все… даже страшно становится от заполняющей меня пустоты…

— Марусь, ты скоро? — стучится в двери Саша.

Неловко мне рядом с ним, некомфортно… Наши чувства остались в прошлом, а будущее… Я боюсь о нем думать. Не хочу еще и этим забивать себе голову. Главное — мы с Варей свободны. А преступникам грозит длительный срок…

— Что случилось, Саш? — выхожу, на ходу промакивая волосы полотенцем.

На мгновение мне кажется, что во взгляде Алекса что-то меняется… Он наполняется блеском и неподдельным мужским интересом. А потом все испаряется… Возвращается он — деловой и сдержанный Алекс Озеров.

— Вениамин вернулся. Эту истеричку закрыли в СИЗО до суда… Заявление твое оформили. Ей не выкрутиться, Марусь… Ты еще боишься? — добавляет тише.

Его боюсь… Близости, знакомого запаха, щекочущего ноздри, блестящего взгляда, тепла тела…

— Нет. Знаешь, Алекс… Я так изменилась за это время. И новая я меня пугает до чертиков… Я стала тверже и циничнее. Хочу работать, хочу уметь за себя постоять, много чего хочу. Только не быть больше слабой и неуверенной в тебе. Не подумай, что это из-за тебя… Я никогда не стремилась сидеть на шее у мужика и зависеть от него, но видишь, как вышло… Растворилась в Романе, думала, что все это временно — беременность, декретный отпуск. Я очень хочу работать… У меня появились мечты.

В его глазах неприкрытое разочарование. Понимаю, что во всем происходящем он винит себя. Другая бы прыгнула в его объятия, благодаря, холя и лелея, а я… Свободу мне подавай и новую работу.

— Марусь, давай вернемся к разговору позже? Я правда… Я рад, что ты не сломалась и не закрылась от мира. Это очень хорошо. С работой я помогу, если позволишь… С осуществлением мечтаний тоже, — добавляет, вскидывая на меня пристальный взгляд.

— Хорошо, — выдыхаю облегченно. — Я сейчас спущусь.

Быстро сушу волосы и собираю их в высокий хвост. Спускаюсь на первый этаж, встречая настороженный взгляд Вениамина.

— Как вы, Маруся? Выглядите… хорошо. Странно так говорить, но у вас выработался иммунитет к нападающим. Второй раз уже не так страшно.

— Ох… Что вы такое говорите? — сетует мама, хозяйничая возле плиты. — Вы точно не отпустите эту ненормальную? И Романа? Когда мы сможем ходить, не оглядываясь?

— Уже можете. Мария, я кое-что выяснил. Это касается вашего прошлого… Скажите, вы помните Яну? Встречались с ней когда-то?

— Нет. Совершенно точно нет.

— У меня есть все основания считать ее отца причастным к проигрышу на тендере. Непонятна причина его ненависти к Озерову. Зачем ему все это понадобилось?

— Марусь, я познакомился с Андреем Озеровым недавно. Когда Яна появилась в моей жизни… И никогда не видел его раньше. Не понимаю, чем заслужил его ненависть? — мнется Алекс.

— Яна проболталась. Я точно помню, как она говорила, что ей удалось избавиться от меня в прошлом… А теперь я вернулась. Мне показалось, что все дело в ревности. Они хотели избавиться от меня. Она хотела, Алекс…

Алекс меняется в лице… Как будто роется в жестком диске собственной памяти, пытаясь вспомнить. Когда он мог видеть Яну? И когда она успела выбрать его в качестве своего мужчины?

— Ни черта не получается. Я не был с ней знаком.

— Может быть она присутствовала на форумах в качестве гостьи? Александр, тогда вы были влюблены в Марию, так? — деликатно произносит Вениамин.

— Да…

— Вы просто не замечали других женщин. Они все казались вам размытым пятном. Я уверен, что Яна знакомилась с вами. Сомневаюсь, что я добьюсь от нее внятных показаний. Она, мягко говоря, вела себя безобразно… Я даже подумал поместить ее в психушку.

— Андрей Анатольевич согласился дать показания? — устало вздыхает Алекс.

— Да. У вас есть фотографии тех лет, Александр? Попросите секретаря прислать групповые снимки.

— Точно. Это хорошая идея.

— Маруся, и ты не удаляла, — встревает мама. Разливает по чашкам чай с чабрецом и ставит поднос на стол.

Стыдоба-то какая… Не удаляла, да. Не могла забыть Сашу, мою работу, наше прошлое… Даже после свадьбы с Ромой оставила фотографии…

— У меня есть папка с фотографиями. Ее отправила мне твоя бывшая секретарша Тоня прямо перед… Перед моим отъездом домой. Мне и в голову не приходило искать на них Яну. Саша, Вениамин… Я не могу больше молчать. Шрамченко угрожал мне. За Алексом следили, за моими родителями тоже. Он сказал, если я не отдам флешку с документацией фирмы, кого-то убьют. Он мне видеозаписи показывал — на них был Саша… Они каждый его шаг снимали… И моих родителей тоже. Он взял флешку и приказал убираться из города. Я не могла тогда рассказать… Я… Если бы полиция вмешалась, то… — захлебываюсь словами я. — Я не хотела тебя предавать. Тогда мое решение было правильным. Прости…

Ну вот… Кажется, с плеч свалился еще один камень недосказанности.

Саша закрывает лицо ладонями и замирает, пытаясь вместить в себя услышанное…

Глава 41

АЛЕКС

Признание Маруси словно парализует меня. Мне даже дышать становится больно… Жизнь оказалась грудой рассыпавшихся бильярдных шаров, осколками мечты… Ее словно и нет — разрушена. Собственными глупостью и недальновидностью… Как она может смотреть на меня — так? С нежностью и нескрываемой виной. Это я виноват, я подонок, не сумевший взглянуть на ситуацию справедливо. Я… Только я…

В ее глазах — обещание… В моих — пустота, тупость какая-то… Я долгую минуту смотрю куда-то в угол и молчу. Мне нечего сказать. Ни при свидетелях. Наверное, мне стоит сейчас побыть одному. Поднимаюсь с места и молча выхожу из кухни.

Маруся воспринимает все по-своему… Все еще чувствует несуществующую вину.

— Алекс, послушай…