Ты мой худший вариант - Анастасия Градцева

немного лучше, чем в предыдущий раз! Я так горда собой, что сдуваю несуществующую струйку дыма со своего револьвера, пародируя героев вестерна, и с торжествующей улыбкой смотрю на Зака.

– Твоя очередь!

Я даже не знаю, что загадать, да и дело не в желании, как таковом. Мне просто очень понравилось выигрывать. Оказывается, это просто невероятное чувство!

Все еще улыбаясь, я смотрю на Зака, который властным уверенным движением берет револьвер, встает как-то иначе, чем раньше, будто в какую-то стойку, и замирает. А потом вдруг начинает стрелять так быстро, что я даже не успеваю отслеживать эти падающие и вновь поднимающиеся бутылки. Выстрел, выстрел, выстрел…

Очки на табло сменяются с головокружительной быстротой, а когда Зак наконец опускает револьвер, там горит победное «50». Автомат вспыхивает всеми лампочками сразу, выплевывает бесконечную ленту желтых билетиков, а я стою раскрыв рот и начинаю понимать, что меня развели.

Грамотно, четко и красиво развели! Как ребенка!

Когда я научусь не вестись на то, что делает Зак?! Такое чувство, что никогда.

– А почему первый раз всего пятнадцать? – я смотрю в его бесстыжие зеленые глаза, в которых сияет удовлетворение.

– Надо было пристреляться, – ухмыляется Зак.

– А потом сразу пятьдесят из пятидесяти! Это как вообще возможно?!

– Удача, – разводит он руками. А потом с усмешкой добавляет, – И первый разряд по стендовой стрельбе.

– Ты обманщик! Я думала, ты не умеешь стрелять!

– Я разве такое говорил? – приподнимает Зак одну бровь. – Это ты сама такие выводы сделала, солнце мое. И теперь должна мне желание.

– Какое?

– Я еще не решил точно, – Зак скользит по мне таким голодным и недвусмысленным взглядом, что у меня пересыхает горло. – Так много всего хочется… Но не здесь же, правда? Это все-таки детский магазин. Идем, солнце мое.

И с этими словами он берет меня за руку.

Я, растерянная, позволяю Заку вывести себя на улицу, где от глотка свежего воздуха немного прихожу в себя.

– Ты, кстати, голодная? – спрашивает он таким тоном, как будто ничего не случилось. – Здесь рядом ресторан есть хороший.

Я мотаю головой.

– Ну тогда просто кофе выпьем с пирожными, – решает Зак. – Они тут вкусные.

– Ага, – заторможенно киваю я, а прихожу в себя уже в каком-то царстве мрамора, золота и бархата, где мне в руки суют папку с меню, кожа на которой выглядит качественнее и дороже, чем на моей сумке.

– Тут дизайн пиздец безвкусный, – пожимает широкими плечами Зак. – Зато они повара себе хорошего купили.

– О господи, ну и цены у них! – я в ужасе захлопываю меню. – Кажется, я ничего не буду.

Ну зачем он повел меня пить кофе в самый дорогой ресторан нашего города?! Нельзя было разве в сетевую кофейню зайти?

– Капучино ведь тебе понравилось? – не обращая внимания на мои слова, спрашивает Зак. – Тогда его и закажем, если ты есть не хочешь. И сет пирожных.

– Не надо!

– Ну когда ты уже прекратишь со мной спорить, а? – вздыхает он. – Успокойся уже.

– Это твое желание? – тут же вцепляюсь я в его слова, но Зак с усмешкой качает головой.

– Нет, так просто ты не отделаешься.

Я послушно пью ароматный кофе, отщипываю кусочки от невероятных пирожных, которые выглядят как произведения искусства, и все это время чувствую на себя его горящий темный взгляд.

При этом сам он ничего не ест, и это меня очень смущает.

– Не хочешь попробовать? – робко спрашиваю я, пододвигая к нему пирожные.

Зак качает головой, потом ловит мою руку и ласково, но уверенно сжимает ее в своей ладони.

– Я хочу попробовать тебя, – хриплым, будто сорванным голосом выдыхает он.

– Меня? – я заливаюсь краской. Он ведь сейчас про поцелуй, да? – Это твое желание?

– В точку.

– А где? – я неловко кусаю губы. – Прямо тут?

Зак смеется низким раскатистым смехом.

– Нет, это даже для меня ту мач. Идем.

Я неуверенно встаю и следую за ним к самому дальнему концу ресторана. Куда Зак меня ведет? Это что, туалеты?

Я едва дышу, пульс грохочет в ушах, щекам горячо, и этот жар растекается по всему телу, как яд.

Против обыкновения, в узком полумраке коридора нет привычных стрелочек М и Ж, есть просто отдельные деревянные двери. Тяжелые, дорогие даже на вид.

Зак открывает одну из них, заводит меня внутрь, но свет не зажигает. Просто закрывает дверь, оставляя нас в полной темноте.

– Зак, – шепчу я в панике.

– Сейчас.

Он включает фонарь на телефоне и кладет его на край огромной шикарной раковины, сбоку от которой стоит тумба со стопкой белоснежных полотенец и каким-то мылом для рук.

Все еще темно, но благодаря фонарику мы хотя бы видим друг друга. И тут Зак вдруг подхватывает меня под бедра и усаживает прямо на эту тумбу. Я от неожиданности ойкаю, а он разводит мои ноги и становится между ними.

– Что ты делаешь, – у меня срывается голос, а его губы изгибаются в дьявольской усмешке. Господи, какой же он красивый! Какой-то темной горячей красотой, от которой у меня все внутри плавится.

– Я же сказал, что хочу тебя попробовать.

– Я думала, ты про поцелуй… – бормочу я, все еще не в силах поверить.

– Ну в каком-то смысле это поцелуй, – ухмыляется Зак, а потом встает передо мной на одно колено, раздвигает мои ноги еще шире, задирает юбку и касается меня языком. Прямо через тонкий, чуть влажный хлопок трусиков.206eef

Я всхлипываю и прикусываю свой кулак. Что он творит, господи, ну что он творит?! Разве можно – вот так? И прямо там?!

– Ты охеренно пахнешь, – дыхание Зака обжигает нежную кожу бедер, и я мучительно краснею, сгорая от сильного стыда и сильнейшего возбуждения одновременно.

– Зак, – скулю я, чувствуя, как его язык настойчиво меня касается. – Ох…я…

– Сейчас сниму, малыш. Они нам уже мешают.

Зак зубами стаскивает трусики, а потом принимается