Ты мой худший вариант - Анастасия Градцева

вообще любит? – осторожно интересуюсь я, не ожидая, если честно, какого-то внятного ответа, но жесткая линия губ Зака вдруг смягчается, а в глазах появляется неожиданная нежность.

– Левке динозавры нравятся! – с уверенностью заявляет он.

– Здорово! Тогда пойдем посмотрим мягкие игрушки! – воодушевляюсь я, и мы вдвоем идем дальше, к царству плюшевых зверей самых разных видов.

Я сначала выбираю самого огромного, с оскаленной пастью, но Зак качает головой и тянется за чем-то плюшево-зеленым, больше похожим на милую булочку, чем на страшного динозавра.

– Как тебе? Нравится?

– Он очень милый! – я глажу динозаврика по его плюшевой спинке с мягкими шипами. – Я бы и сама от такого не отказалась.

Я это говорю просто так, но Зак все воспринимает как руководство к действию, и уже через несколько секунд у меня в руках точно такой же малыш, только нежно-розового цвета. И как я ни отказываюсь, Зак не поддается.

– Это тебе за помощь, – небрежно бросает он и легко касается моей руки в мимолётной ласке, от которой у меня сладко замирает все внутри.

А уже на кассе, когда Зак расплачивается за покупки, он вдруг тянется к стенду с костюмами, который стоит тут же, и снимает с него серебристую игрушечную корону, щедро украшенную стразами.

– Это тоже посчитайте, пожалуйста, – улыбается он продавщице, и та вдруг смущенно краснеет, попав под лучи его сногсшибательного обаяния. И ее трудно за это винить!

И пока я с любопытством думаю о том, зачем двухлетнему мальчику игрушечная корона, Зак вдруг делает шаг ко мне и надевает это корону… на мою голову!

– Что? – теряюсь я, ничего не понимая. – Зачем?

– Чтобы все видели, что ты принцесса, – чуть насмешливо объясняет Зак, но в глубине его зеленых глаз мерцает что-то темное, нежное. А когда я тянусь, чтобы эту корону снять, он вдруг серьезно добавляет: – Оставь. Тебе правда идет.

Я, кажется, краснею, но это настолько неожиданный и приятный жест и комплимент, что я подчиняюсь просьбе Зака и корона остаётся на своем месте – я только поправляю ее поудобнее.

Мы отходим от магазина буквально на несколько шагов, и тут вдруг меня осеняет.

– Зак!

– Что?

– Ты же соврал! Тебе вовсе не нужна была моя помощь! Ты и сам прекрасно знал, что купить брату!

Он с ухмылкой разводит руками, даже не пытаясь отпираться:

– С тобой было интереснее!

Странно, но меня совсем не злит, что Зак схитрил. Может, потому, что я и правда отлично провела с ним время. Мне было легко, классно и весело, как с хорошим другом. С хорошим другом, от которого у меня екает сердце каждый раз, когда он меня касается…

Ой, Лия-Лия, ну себе хотя бы не ври! Ты к Заку испытываешь точно не дружеские чувства.

Мы молча едем на эскалаторе вниз, и вдруг я замечаю то, что первый раз не увидела.

– А что это?

– Игровые автоматы, – отвечает Зак.

– Целый этаж?!

– Ну да. Я все жду, когда Левка немного подрастет, чтобы с ним сюда сходить, – тут он внезапно мрачнеет и совсем другим голосом добавляет. – Хотя меня к этому времени уже здесь не будет. Сто процентов.

Я оставляю последнюю фразу без ответа, хотя от нее как-то неприятно царапает внутри, а сама разглядываю игровые автоматы. Они выглядят совсем новыми: блестящие, мигающие разноцветными огоньками и такие разные, что у меня просто глаза разбегаются.

– Хочешь? – вдруг спрашивает Зак.

– Да нет, – моментально смущаюсь я. – Это дорого, наверное.

Но он не отстает.

– Играла хоть раз на таких?

Я мотаю головой.

Ни разу в жизни. Мама обычно говорила, что это просто бесполезный перевод денег, а с деньгами у нас всегда было туговато.

– Тогда повторяю свой вопрос, Лия, – его усмешка становится провокационной. – Хочешь? Или боишься проиграть? Готов поспорить, что ты вот там, – он кивает на автомат с мини-боулингом, – ни одной кегли не собьешь.

– Я?! – оскорбленно задираю я подбородок. – Да у меня отличный глазомер, чтоб ты знал! А ну пошли!

В боулинге я дважды выбиваю страйк, и автомат в награду выдает мне длинную ленту желтых билетиков, которые потом можно будет, по словам Зака, обменять на какие-нибудь призы.

Сразу после боулинга Зак тянет меня к автомату с баскетбольными мячами, и вот там я позорно проигрываю, потому что мяч тяжёлый и кидать его непривычно, зато Зак с легкостью забрасывает мяч в корзину, зарабатывая какое-то фантастическое количество очков. Мы хохочем, как дети, когда переходим от автомата к автомату, не на шутку всем этим заразившись. Гонки, цветные мячики, танцы, сражения…

До автомата с бутылками, по которым надо стрелять на скорость и меткость, мы доходим в самом финале, уже разгоряченные и на бешеном адреналине. У меня от смеха уже болят лицевые мышцы, а корона съехала набок, но мне это ничуть не мешает.

Начинает Зак – и набирает всего пятнадцать очков из возможных пятидесяти. Бутылки мелькают слишком быстро, а красный огонек прицела очень сложно выровнять, чтобы выстрелить. Это он так мне говорит, будто оправдываясь за свое поражение.

Когда настает моя очередь, я беру в руку револьвер и, дождавшись звукового сигнала, так увлеченно палю по этим бутылкам, что получаю тридцать очков! В два раза больше, чем у Зака!

– Я крутая? Крутая, скажи? – смеюсь я.

Зак сгребает меня в охапку и горячо выдыхает:

– Ты охуенная. Просто охуенная.

А потом даже не целует, а едва касается губами моего виска, но меня и от этого перетряхивает с ног до головы. Я слишком остро на него реагирую, будто мое тело настроено лишь на его частоту.

– Может, еще раз сыграем? – хрипло предлагает Зак, глядя на автомат, в котором он так позорно продул.

– Чтобы я еще раз тебя победила? – насмешливо спрашиваю я.

– Можем на желание, – небрежно говорит он и пожимает плечами. – Согласна?

– А давай!

И я снова запальчиво хватаю револьвер.

Я выбиваю тридцать два из пятидесяти. Даже