Развод. Внебрачный сын мужа - Анна Томченко

приеме у мэра и не узнавала их.

А потом я отключила мобильный. Вытащила свою симку и вставила рабочую, чтобы быть на связи. Вечер наступал летом медленно и еще в девять солнце плавало где-то за деревьями. Я отмывала детей в маленькой на метр двадцать ванне и отчасти даже радовалась, что у Алисы помимо ноута и планшета появились занятия, а у Матвея Алиса.

На мансардном этаже пахло сухим деревом. Кондиционеров не было поэтому мне пришлось открыть окна в спальнях и натянуть на них старый тюль от комаров. Алиса лежала и наблюдала как в старой лампе, знаете такая квадратная с вырезанными кружочками, проворачивалась разноцветная пластина и окрашивала комнату в розовый, голубой, зелёный. Матвей залез уже под одеяло и только смотрел на потолок, а потом я рассказала детям сказку. Алиса вырубилась первой. На большой кровати места хватало троим, но я переживала, что с одного края кто-нибудь точно упадет, поэтому послу ужина придвинула к стене кровать, и Матвей как раз-таки там и лег. Посередине устроилась Алиса. А я была с краю и прислушивалась сначала к дыханию дочери, потом Матвея. А еще после, когда на посёлок легло тёмное покрывало ночи, возле дома остановилась машина.

Я медленно встала и положила на край подушку, чтобы Алиса не упала. Босыми ногами прошлась по нагретым от дневного солнца ступеням, которые чуточку вздыхали, когда мои ноги касались их. Накинула на плечи халат и открыла входную дверь.

Фары внедорожника мужа светили прямо в окна первого этаже, и я нахмурилась. Сделала один неуверенный шаг по влажной от вечерней росы траве к калитке и застыла под просто бешеным взглядом мужа.

— Ты что творишь? Как ты посмела увести моих детей!

Я туго сглотнула. Все же приблизилась к забору и прошептала тихо:

— Но ты сам попрощался ночью с семьей…

Глава 30

Ярослав.

«Лучше бы я сдохла вместе с сыном»

Мои пальцы дрогнули, и в груди что-то больно сжалось. Невероятно

больно словно сердце накачали азотом и оно немело, сбоило и не хотело работать.

Слова отчаяния были в записке.

Слова боли, крика.

И моя Вика кричала, не зная как еще мне показать, что я чудовище,

пришел и разрушил всю ее жизнь. Вика кричала даже тогда, когда шёпотом

мне говорила, что не сможет так жить, только я не хотел, не слышал и

предпочитал закрывать глаза.

Я взмахнул рукой. Нелепо, слишком бездумно и зацепил пальцами

стул. Упал на него, продолжая держать записку. Вика ушла и забрала детей.

Отчаяние и боль смешались с ней, и я не понимал было ли у меня право нарушить

ее желание. Я просто тупо сидел и смотрел в окно кухни. Меня с каждой минутой

все сильнее одолевали мысли о том, что мне…

Страшно…

Мне страшно не слышать топота Алисы или звуков таймера духовки,

где Вика пекла удивительные какие-то миндальные печеньки с хрустальными

серединками. Мне страшно не замечать разбросанные вещей. Мне страшно не

чувствовать запах духов жены или деткой шампуни Алисы с ароматом сладкой

жвачки.

Мне страшно было без молчаливого и укоряющего одним взглядом

Матвея.

Я туго сглотнул и набрал тещу.

— Добрый вечер… — хрипло произнес я, не зная, что еще сказать и

как спросить о том, где моя жена и дети. Так странно еще день назад я говорил,

что не чувствую Матвея своим, а теперь вон как… Дети.

— Добрый, мой мальчик, — ласково сказала теща. Она вообще всегда

была излишне доброй ко мне. Даже сейчас. И тогда когда все узнала. Нет, она

кричала и плакала, но поверила мне. И просто согласилась молчать.

— А вы Вику сегодня видели? — спросил я, подозревая что звонок и

просьба прислать водителя были всего лишь отвлекающим маневром.

— Яр, мальчик мой… — выдохнула теща. — Нет, она даже не звонила

сегодня. А что случилось? Вы поругались?

— Вы же… — горло перетянуло стальной проволокой с лезвиями, и я

попытался вздохнуть, но боль резала горло. — Вы же знаете…

Красноречие, которым я всегда так кичился вдруг испарилось,

оставив после себя невнятные местоимения и короткие слова.

— Знаю, родной, — вдруг всхлипнула теща. — Я все знаю. И мальчика

я видела. У него твои глаза…

— Она не приезжала? — спросил я с надеждой на то, что может быть

теща хотя ты догадывалась, где могла быть Виктория.

— Нет, но может дать… съездий на дачу. Я не должна тебе этого

говорить, Яр, но может быть она там… — тяжело выдохнула теща, сдерживая

рыдания. — Она как-то спрашивала про это. И я думаю, что вполне может быть…

— Спасибо… — тихо сказал я и положил трубку. Тяжело встал со стула

и пошатнулся. В груди словно все раскалилось и хотело расплавиться. Словно бы

пламя отчаяния выжигало все. И я хотел быть для Вики настоящим мной, чтобы не

рычать на неё, не кричать и не приказывать, но не мог. Мне казалось, как только

она увидит во мне человека, обычного человека со слабостями, со страхами, она

перестанет верить в мою силу, в мою защиту. Мне казалось я стану для неё слабым

и потеряю навсегда.

Дорога расплывалась перед глазами, и я судорожно держался на руль,

чтобы не сотворить ужасного…

Думал ли я суициде когда Вика лежала после аварии и не могла

пошевелиться?

Проще сказать когда я про это не думал. Я все смотрел на пистолет

в офисном сейфе. Или вот за рулём я тоже часто смотрел на короткие дороги

уходящие в реки.

Но потом одергивал себя тем, что понимал: если сильным не буду я,

то ничего не выйдет. И сейчас не выйдет. Мне нельзя быть слабым иначе на

кого Вика сможет полагаться? Кто ее будет защищать?

Только я не понимал, что у всего существовал предел.

И я балансировал на своем. Одно неверное движение, одно

слово и я, даже не закричав, полечу в бездну. Но пусть лучше все молчат, тогда

я выстою и никто не пострадает.

Вечерний поселок встретил меня запахом свежескошенной травы и

почему-то свежего хлеба. Я приоткрыл окна и сбавил скорость,

проезжая по узким улочкам. В голове мысли одну на другую налетали.

Я понимал, что не место Вике с детьми в маленьком, больше даже дачном, доме.

Вдали от цивилизации, без нормального такси, без магазинов и аптек.

Я все это головой понимал и приготовил даже речь, чтобы убедить

Вику вернуться домой.

Я остановился напротив невысокого забора и заглушил двигатель.

В доме кто-то был. И на участке тоже. Он был выкошенным