Не родные. Малышка в награду - Елена Левашова

тихонько пробираюсь в ванную, умываюсь и принимаю душ. Смотрюсь в зеркало, отмечая неестественную бледность кожи, заострившиеся черты… Кикимора просто… Господи, за что мне все это? Закручиваю волосы в дульку на макушке и возвращаюсь в комнату.

За окнами слышатся шорохи. Припадаю к подоконнику, пытаясь разглядеть утренних визитеров. Мне кажется, или это… Полицейские! Набираю в грудь побольше воздуха, собираясь заорать что есть мочи, но голос тонет в громком скрипе роль-ставней. Они закрываются, отрезая комнату от дневного света и зоны видимости возможных спасителей…

Я успела запомнить высокого мужчину в форме и одного из уродов, избивающего меня по приказу Романа — Сизого. Почему он пошел встречать непрошеных гостей?

Расхаживаю по комнате, едва справляясь с накатившей на меня паникой. Следователь зайдет сюда? Или… Похоже, что нет… Ставни с треском поднимаются, возвращая свет.

Для обыска дома нужен специальный ордер, которого, по всей видимости, нет. Да и откуда он возьмётся, если меня никто не ищет? У мамы, наверное, и заявление не приняли… Или приняли и положили в папку.

Варюха просыпается и хнычет. Раздеваю ее, подмываю, делаю массаж, пою песенки… Что угодно, лишь бы отвлечься от пожирающего волнения.

Наконец, в комнату входит Анна. Оставляет мне завтрак, наводит порядок в уборной и бесшумно ускользает.

Пользуясь хорошим расположением духа дочурки, оставляю ее играться на кровати и медленно иду в санузел.

В мусорном ведре письмо.

«Маруся, приходили из полиции, спрашивали о тебе. Сизов — хозяин этого дома. Он встретил названных гостей с конвертом, сказал, что без ордера не пустит внутрь. Теперь они и не придут… Зачем им напрягаться после такой-то взятки? Сегодня на берегу много рыбаков, лодок и прогулочных яхт. Я заварила волшебный чай для охранников. Устрою им чаепитие, они и заснут. Надо только дождаться, когда Сизов уедет. Он сюда нечасто захаживает. После обеда Зоя Николаевна спит. Единственный человек, способный нам помешать — Роман. Я успела изучить привычки хозяев — он любит мучное. Надеюсь, не откажется от пирога с чаем. Не суетись и жди меня. Вяжи или читай, помни, что за тобой наблюдают».

Мамочки… Сегодня все случится. Только бы Роман выпил этот чай. И охранники вместе с ним… Стучу спицами, делая вид, что ни о чем, кроме вязания не думаю.

Поглядываю на Варю, заслышав шаги за дверью.

— Вяжешь? — спрашивает Роман. — Ну, вяжи. Плед пригодится дочке. В понедельник приедут адвокаты. Все бюрократические преграды, наконец-то, завершились. Они проверили на подлинность завещание и готовы приступить к переоформлению на меня активов при условии обитания в доме ребенка. Этот пункт отмечен особенно. Завтра дом будут отмывать и благоустраивать. Он должен быть похожим на настоящее семейное гнездышко, а в нем ты, Маруся — улыбающаяся и любящая жена. Мама принесет тебе косметику и новое платье. Только посмей все испортить, — шипит он.

— Хорошо, Рома. Я не испорчу, не волнуйся, — продолжаю вязать я.

Он уходит, а я снова дышу… Как же ненавижу его… В понедельник адвокаты, а во вторник врач-психиатр… Наверное, так?

Время тянется как резиновое… Голоса с побережья реки стихают, звуки лодочных двигателей тоже. Вероятно, мы упустили время?

Осторожно собираю в рюкзак подгузники, смену одежды и пристраиваюсь на краю кровати. Боже, дай мне сил! Помоги спастись и вытащить ребенка из плена. На всякий случай кладу в рюкзак спицы… Другого оружия у меня все равно нет.

Наконец, в двери тихонько входит Анна. Она машет руками, молчаливо показывая на дверь.

— Можем выходить?

Она кивает. Показывает жестами, что охранники спят.

— А Рома?

Качает головой. Сует под нос записку:

«Он разговаривает по телефону. Заперся в кабинете. Быстрее, Маруся!»

Дважды повторять не надо. Сую Варе соску и водружаю на плечи рюкзак. С гулко бьющимся сердцем ступаю по коридору к выходу. Анна осторожно идет за мной. Вот и двор. Синее небо, острый запах речной тины и леса. Проклятые собаки лают как оглашенные, разбивают морды о прутья вольеров, скулят… Роман точно услышит их жуткий вой. Их и на берегу слышно, не иначе…

Дорожка из гальки, палисадник, заросший флоксами, калитка. Вот она, родимая…

Оборачиваюсь лишь на миг, но его хватает, чтобы заметить в окне грозную фигуру Романа.

Анна распахивает калитку и выходит вместе со мной.

Идет в другую сторону, ведущую вглубь посёлка. Взмахивает рукой, показывая, как пройти к берегу. Я целую ее в щеку и бегу что есть силы к реке. Подворачиваю ноги, слыша, как ревет за спиной мотор черного джипа. До реки метров сто…

Глава 35

МАРУСЯ

Рюкзак за спиной вмиг превращается в неподъемную ношу, как и дочка, испуганно прижавшаяся к груди.

Хватаю горячий воздух ртом, ощущая, как от страха немеют мышцы. Я парализованной себя чувствую… С трудом переставляю одеревеневшими ногами, отбрасывая мелкие камни и попадающиеся по пути обломки веток.

Напряжение, чудовищный страх, ползущий по спине ледяными струями, одышка, пульсирующая в висках кровь — я словно оголенный нерв. Реакция на пределе, возможности тоже, ощущения сильнее во сто крат…

И желание защитить свое дитя граничит с безумием… Я как волчица или тигрица, не иначе… Временная скованность отступает, позволяя адреналину наполнить каждую клеточку тела.

— Помогите! — кричу что есть мочи, сворачивая с грунтовой дороги в придорожную, пыльную траву.

Джип намеренно едет медленно, загоняя меня, как добычу. Оборачиваюсь, замечая, что за рулем сидит не Роман — он просто не успел бы выскочить из дома… Там Сизый в кричащей красной футболке, ее и за версту видно.

Гонит джип по бездорожью, отделяя меня от кромки берега.

— Люди! Помогите! Пожалуйста! — кричу, замечая на берегу пустую, покачивающуюся на волнах лодку.

Конечно, мы упустили время… В такую жару никто не станет рыбачить.

Господи, что теперь делать? Дом Сизова стоит на отшибе. До соседних домов добрых тридцать минут ходу. И на берегу никого… Бежать смысла нет — на машине он все равно меня нагонит и собьет.

Остается лодка…

Варя ревет, не понимая, почему я так сильно ее трясу. Я просто бегу, родная… Не могу по-другому, как ни старайся…

Выбираюсь из густой, колючей травы на влажный, болотистый берег. Почва проваливается, ноги тонут в болотной жиже. Кожа саднит от хлестких ударов торчащих отовсюду камышей и веток кустарников.

— Потерпи, милая…

— Как же ты достала всех, сука!

А вот и Сизов… Не стал рисковать машиной и оставил ее в метрах десяти от берега. Оборачиваюсь, на мгновение столкнувшись с его взглядом.