Разведенка. Как я мужика искала... - Айрин Лакс

удовольствием, даже не заглядываясь на часы. Пока Денис колдует на кофе, я берусь за тонкие блинчики, сделав небольшую порцию.

— Вообще-то я не разрешаю посторонним женщинам хозяйничать на моей кухне, но ты уже залезла, так что валяй. Но учти, уборка — на тебе! — заявляет строго.

— У тебя на этот счет какие-то особенные пунктики?

— Была одна, — морщится. — Обычно я не оставляю девушек на ночь, сразу отправляю их к себе. В тот раз забылся и заснул. Утром эта мадам решила удивить меня завтраком. Отвлеклась на перепих. Все нафиг сгорело! Загадила плиту, рабочку…. Запах горящей рыбы выветривался непростительно долго, — делится охотно.

Я невольно вспоминаю, сколько раз мы с Лешей подобным образом что-нибудь портили. Но никогда не обижались на это, шутили…

Становится немного грустно, что такие шалости остались давно в прошлом.

Так, не раскисай, Лиза.

Это просто привычка.

Нужно время, чтобы от этой дурной привычки избавиться.

***

Вынуждена признать, кофе у Дениса получается отменный.

Поэтому я не стала лукавить и от души его похвалила.

— Моя первая работа — бариста, — сообщает мужчина. — Первый бизнес — кофейная забегаловка с десертами. Люди всегда будут хотеть есть.… Я сделал ставку на недорогой бизнес, он окупился. Потом были другие, но самый первый…. — усмехается. — Как первый мужчина для невинной девицы, не забываешь никогда.

Я опять думаю о Леше.

Он был моим первым и оставался единственным, а теперь, что…

Теперь будет кто-то другой или другие.

Боже! Это же к каждому найти подход, совпасть по темпераменту.

А вдруг этот некто будет отвратительным партнером в сексе?

К хорошему же быстро привыкаешь.

У нас с Лешей были, без преувеличения, больше двух десятилетий, чтобы узнать друг друга до точечки и понимать, как нам нравится больше всего и как делать точно не стоит.

Опять притираться к другим?

Боже, как не хочется.…

Возвращаюсь к нашей с Денисом беседе. Он тоже не стал скупиться на похвалу и заявил, что я — отличная хозяйка.

— Может быть, блинчики — это единственное, что я умею делать!

— Не прибедняйся.

Общаться с ним, на удивление, приятно.

Даже уходить никуда не хочется. Я откидываюсь на спинку стула и поднимаю ноги, чувствуя блаженство после вкусного перекуса.

— У тебя здесь классно, — говорю я и неожиданно признаюсь.

Даже не Денису, а самой себе.

— Кухня дома, где я жила раньше, в похожем стиле оформлена.

— Да неужели?

— Ага, вот….

Показываю несколько фото, Денис соглашается, что похоже.

Может быть, поэтому мне так понравилась эта кухня?

Она напоминает мне мою, напоминает то место, где я была счастлива долгое время.

— Но живешь ты в квартире.

— Так получилось.

— Скучаешь по дому.

Я немного нервно растираю безымянный палец, там, где было обручальное кольцо.

— Да, наверное. Немного скучаю.

— Муж отсудил дом при разводе?

— Нет. Он предлагал мне его оставить, но я сама не захотела. Я давно там не была…

— Почему?

— Последний раз там была разнузданная грязная вечеринка. В мое фото метали дротики, плевались жвачками или чем-то похуже, я точно не знаю. После такого мне ничего не хотелось. Абсолютно.

— Что за треш? — удивляется Кочетков. — А я бы из принципа дом себе оставил, — постукивает пальцами по столу. — Иногда мне кажется, что я вижу тени. Тени на полу от переплетенных тел, одна из них принадлежит моей бывшей неверной женушке. Память иногда играет с нами в злую игру, усердно сохраняя то, от чего хотел бы избавиться. Но это не помешало мне сохранить то, во что я вкладывал силы и время. Избавлять от дома только потому, что здесь произошло то, что мне не по вкусу? Говорю себе: да пошло оно все, и тебе советую. Если бы дом мне нравился, я бы его отсудил.

— Да пошло оно все, — повторяю. — хороший лозунг.

Кочетков собирает грязные чашки и переставляет их на рабочий стол.

Потом мужчина оказывается близко от меня, тянется к грязной тарелке.

Он рядом.

Пожалуй, даже слишком.

Чувствую на своем лице его тяжелый, нечитаемый взгляд, скользящий к губам.

У меня на душе состояние блаженной лени и любопытства, интересно, что будет дальше.

Сердце бьется ровно, дыхание не сбивается.

Просто наблюдаю, будто со стороны, как мужчина приближается ко мне по миллиметру, тоже никуда не спеша.

Это так странно: я будто чужая себе в этот момент.

Помню, как с Лешей мое сердце выплясывало кульбиты в груди, пульс сходил с ума, я покрывалась алым цветом, у меня даже кончики ушей полыхали.

Сейчас ничего из этого нет.

Ленивое сближение прерывает тревожный звонок телефона.

Я ещё не ответила, но нехорошее чувствую каждой порой кожи.

Звонит сын.

Отвечаю.

— Мам! — говорит напористо.

— Слушаю.

— Леська до отца дозвониться не может, — сын не дает и слова вставить.

— Алексей — взрослый человек, он может быть занят.

— Уже три дня не может дозвониться, мам! И она не знает, где он. Тебе позвонила, говорит, вы поцапались?

— Надо же.… Мы поцапались? А Леська не сказала, что принялась мне морали читать? То не трогай вас, оставь в покое и не названивай, то визгливые претензии, «почему ты не звонишь, мама?!» Она бы определилась, что ли…

— Мам, Леся просто за отца переживает. Она говорит, что он в последнее время сам не свой. Закусился с кем-то.

Сердце пропускает удар.

— С кем?

— Да я откуда знаю, мам? Он и со мной толком не общается после того, как я на него наехал.

— Юра, ты просто зря беспокоишься. Думаю, с вашим отцом все в порядке.

— Я не знаю, мам. Три дня от человека нет новостей. В такой ситуации вообще-то в розыск подают… — говорит сын дрогнувшим голосом. — Леська в панике.

— Не паникуй, Юр. Сам не паникуй и сестру успокой. Я попробую до него дозвониться и достучаться.

— Да без толку, мам. Мы уже пробовали. Короч, я иду смотреть билеты. Вылечу первым же рейсом. Вы, походу, там все с ума посходили, зарывшись в свои обиды!

— Вот только не надо винить во всем меня!

— А я не виню, мам… Просто никак не могу привыкнуть, что семьи больше нет, и что каждый теперь сам за себя. Ладно, не бери в голову. Люблю тебя…

Сын отключается,