Нет в лесу страшнее зверя - Маша Ловыгина

каждого читалось восхищение великолепием и мощью природы.

Когда дрезина стала сбавлять ход, Кушнер и Сайганов налегли на рычаги, по очереди отжимая их вверх и вниз. Колдун стоял лицом к скамейке, и Полина видела, что взгляд его то и дело останавливался на Маре. Но как только блондинка вскидывала голову, он тут же отводил глаза, и губы его напрягались и дергались, будто он хотел что-то сказать, но сдерживался изо всех сил.

Примерно через полчаса Геннадий Викторович сменил запыхавшегося Кушнера. Вернее, Сайганов встал на место режиссера, оказавшись теперь спиной к сидящим женщинам. Кушнер вытер покрасневшее лицо платком и стал шарить рукой по сумке в поисках бутылки с водой.

— Лева, что? — вскинулась Алла, заелозив на сидении.

— Не помнишь, куда мы воду сунули? — спросил он.

— В боковом посмотри.

Алла крутилась на месте, пытаясь разглядеть бывшего мужа из-за спины колдуна, пока Мара, закусив губу, сидела, погруженная в собственные мысли.

У Полины кольнуло сердце — почему так происходит с людьми? Что им мешает оставаться вместе, чтобы заботиться друг о друге? Нелюбовь? А что такое нелюбовь? В ее понимании подобное можно было чувствовать только в отношении откровенной сволочи. Но никто из окружавших ее таковым не являлся… Почему мать, закрыв за отцом дверь, никогда потом не интересовалась его здоровьем, а ведь он постоянно спрашивал Полину о том, как они живут, не надо ли им чего… Достаточно взглянуть на Аллу, чтобы понять, как она переживает за Кушнера. Но женат он на Маре, которая глаз не сводит с Сайганова…

Нет, определенно, — лучше быть одной, чем рядом с тем, кого не любишь. Как же грустно это все, и печально.

— С тебя начнем, Полина! Ты первая! — донесся до нее голос Геннадия Викторовича.

— Что? — встрепенулась она, озираясь.

— Слышишь кукушку?

Полина вскинула голову и прислушалась. Действительно, где-то справа раздавалось громкое «ку-ку».

— Сейчас будет пауза, а потом начнем считать твои года — сколько их осталось, — подмигнул ей оператор.

Но кукушка вдруг замолчала. Новый порыв ветра налетел внезапно, откуда-то из-за спины. В ту же секунду раздался треск, и толстая суковатая ветка, отделившись от ствола старой осины, рухнула на землю как раз в тот момент, когда дрезина проезжала мимо.

Словно живые, листья еще колыхались, вероятно догадываясь о том, что дни их сочтены, и совсем скоро они скукожатся и высохнут, со временем превратившись в труху.

— Черт, — негромко выругалась Мара и посмотрела на Полину. — Что-то мне не по себе от всего этого. Давайте, не будем этих кукушек слушать?

— Вроде бы осталось совсем недолго, — неуверенно ответила Полина. — Как только появится река, мы будем совсем близко.

— Час уже тащимся, — Мара сцепила пальцы в замок и склонила голову, став похожей на маленькую замерзшую птичку.

— Ну, правда, осталось чуть-чуть…

— Это последний сезон, — тихо произнесла актриса.

— Вот как? Наверное, потом вы будете сниматься в другом кино? — решила поддержать беседу Полина.

— Наверное… — подбородок Мары внезапно задрожал, но блондинка резким движением провела ладонью по лицу, словно стирая непрошенное выражение и давая понять, что продолжения не будет.

— Сколько мы уже в пути? — Кушнер задрал рукав и посмотрел на часы. Затем достал телефон и стал водить им над головой в поисках сети. — Не ловит, — подытожил он несколько озадаченно.

— Так ведь предупреждали, — пожала плечами Алла.

— Главное, чтобы погода благоволила, — заявил Геннадий Викторович. — Надеюсь, особо не задержимся. Сделаем несколько общих планов, покрутим-повертим. Хочу, конечно, закат отснять, — обратился он к Кушнеру. — Здесь закаты просто фееричные…

— Что решаем? В ночь возвращаться? — ответил тот.

— Ну не знаю, лично меня перспектива ночевки не пугает. А вот как наши дамы на это посмотрят…

— Успокойся, Гена, мы не на променад поехали. Здесь только профессионалы, — хмыкнула Алла. — Да и оплата по прейскуранту, так что…

— Костерок замутим, а, Аллочка? — Геннадий Викторович задергался, изображая нечто похожее на чечетку. — Когда еще вот так получится порезвиться?

— Резвый ты наш, — рассмеялась Алла. — Но ты прав — у меня со следующего месяца сериал один намечается…

— Главная роль?

— Ага, почти. Королеву-мать в исторической драме играю, — скривилась Алла.

— Добрую, надеюсь?

— Надеется он… Уж лучше стерву играть, чем болящую и убогую. Диалогов много, только съемки в павильонах. Света белого видеть не буду. Но заплатят хорошо, так что, бог с ним, оторвусь сейчас. Надышусь по самую маковку! Уж потом, зимой, в Дубай слетаю на недельку. Лева, ты не хочешь в Дубай? Тёмку возьмем с собой. Ты внука-то, когда последний раз видел?

— Алка, не язви! Вижу регулярно, — рассмеялся Кушнер. — А по поводу отдыха подумаем, правда, Мара?

Полина даже рот открыла от удивления. Внук? Черт не разберется в этих взаимоотношениях. Одно слово, как говорит Валентина Павловна, — боХема…

20

Близость реки они ощутили, заметив стаю журавлей, которая вдруг словно вынырнула из шапки лесной чащи и устремилась вдаль, с курлыканьем пролетев над их головами.

Полина приподнялась, держась одной рукой за поручень.

— Что, Полиночка, думаете, скоро? — тут же спросил Геннадий Викторович.

— Да… — кивнула она и указала рукой влево от дороги.

Все повернули головы, но ничего не увидели. Да и сама Полина не могла с точностью сказать, когда появится просвет среди деревьев, и появится ли он вообще. Просто знала, что где-то здесь нужно остановиться, затем спуститься вниз и пройти через лес к берегу…

— Вон-вон, видите бревна лежат?! — крикнула она. — Наверное, раньше тут их грузили.

Кушнер вскочил и пригляделся.

— Вижу! Останавливаемся?

После того, как рычаги были отпущены, дрезина еще какое-то время ехала сама, попав в небольшой уклон. Лес стал редее — подлесок, хоть и буйно заполонивший низину, был еще слабым, тонкостволым от недостатка солнечного света. Длинные старые бревна, суковатые и темные, лежали вдоль узкоколейки, напоминая о том, что когда-то она была построена именно для того, чтобы возить лес. Но теперь, заброшенная и заросшая, она оказалась никому ненужной, как и эти полусгнившие стволы. Рядом с одним из них уже вырос муравейник — рыжевато-коричневая гора с полметра высотой.

— Так, думаю, надо сначала найти проход, — заявил Кушнер и, когда дрезина наконец остановилась, спрыгнул вниз.

Он подал Полине руку, когда та решительно направилась следом. Остальные остались внутри дрезины и разглядывали лес, ожидая дальнейших указаний.

— Побудьте здесь пока. Мы проверим, куда дальше, — велел режиссер.

Полина и Кушнер прошли немного вдоль кромки леса, пока не увидели проход, до колен заросший травой и тонкими молодыми осинками. Дорога еще угадывалась, но было понятно, что ею давно уже никто не пользовался.

— Чувствуете, как пахнет водой? — спросил