Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

Вскоре после этого Онирис приснился новый сон. Она очутилась на сияющем корабле, плывущем среди звёзд и облаков... Она сразу узнала его, и её сердце взорвалось тёплыми слезами. Ощутив спиной взгляд, Онирис обернулась.

«Йеанн! — вскричала она, бросаясь в объятия бывшей разбойницы. — Родная моя, хорошая моя! Ах, я всё никак не отделаюсь от чувства вины перед тобой за своё высокомерие и презрение!»

«Голубушка моя Онирис, прекрасная моя, я давно простила, — ласково ответила та. — Прости и ты себя, не неси более это ненужное бремя на своей светлой душе. Когда мы впервые встретились во сне, ты была совсем не рада мне, а теперь рада, и это наполняет меня счастьем... Но пришла я не просто так, а по кое-какому важному делу. У меня для тебя новость: скоро у тебя вырастет большой животик».

«Я знаю! — рассмеялась Онирис. — Это не новость для меня».

«Думаешь, что Йеанн оплошала и её новости устаревшие? Э, нет, это совсем другая новость! — глядя на неё сквозь улыбчиво-хитроватый прищур, ответила Йеанн, и её ладонь легла Онирис на живот. — Сейчас я тебя кое с кем познакомлю».

Они некоторое время плыли среди звёзд, пока не встретили ещё один сияющий корабль. Йеанн сблизила с ним своё судно и издала озорной свист. Женщина-капитан окинула её недоуменным взглядом, а Йеанн подмигнула Онирис.

«Гляди-ка, и она меня презирает! Ну ничего, сейчас она по-другому заговорит. — И окликнула женщину-капитана: — Эй, сударыня! Уважаемая! Госпожа корком!»

«В чём дело? — спросила та, вскинув бровь. — Я с бывшими пиратами дела не имею».

Йеанн добродушно рассмеялась, щёлкнула пальцами.

«Ты смотри, а! Какие мы важные! Ну конечно, куда уж мне, презренной разбойнице, до посмертно награждённой героини Гильгернской битвы! Ты, любезная госпожа корком, погоди бровки-то подымать, лучше посмотри, кого я тебе привезла! Это ж госпожа Онирис, единственная женщина, которую ты согласна видеть рядом со своим муженьком, лучшая из лучших, достойнейшая из достойных!»

Когда ясный и строгий взгляд больших глаз устремился на Онирис, та затрепетала, точно на экзамене. Не то чтобы этот взор её оценивал, хотя и не без этого... Хрустальным цветком прозвучало имя — Ронолинд, а рука женщины-капитана протянулась к Онирис. Та оробела, а Йеанн сзади легонько подталкивала её:

«Иди, иди, чего ты? Не съест же она тебя! Только поцелует».

Онирис с волнением и недоумением перешла по серебряному мостику с корабля на корабль и вложила свою руку в ладонь Ронолинд. Та некоторое время сжимала её пальцы и читала душу своим пронизывающим взором, а потом приблизила губы и коснулась ими уст Онирис. Ощущение светлой и нежной сладости разлилось в груди, и Онирис прошептала:

«Это не я достойная... Это Эвельгер — самый прекрасный, самый лучший».

«Они оба — два сапога пара, — слегка бесцеремонно вклинилась в их возвышенное общение Йеанн. — Оба скромняжки: он на неё глаз поднять не смеет, она его траура боится. А он — это ж надо такому деликатному быть! — разрешение на поцелуй у Эллейв спрашивал! В общем, господин корком — птица гордая: пока не пнёшь, не полетит! И госпожа Онирис туда же. Поженить их надо, и чем скорее, тем лучше. Ты ведь уж истосковалась тут по морю-то своему любимому, а, госпожа Ронолинд? Как тебе такие родители? Самая прекрасная на свете матушка и самый замечательный и благородный батюшка!»

Ронолинд вместо ответа снова поцеловала Онирис, а та обливалась тёплыми и светлыми слезами. Ей хотелось упасть на колени и просить прощения за вольности, которые она позволяла себе с Эвельгером, но Ронолинд ей не позволила, заключив в объятия и поцеловав в третий раз.

«Прекрасная Онирис... Женщина, чьим именем назван корабль, — мелодичным звоном коснулся Онирис её голос. — Целительница раненых душ, чьё сердце — маяк в тумане... Ты — источник света и счастья. Позволь и мне приникнуть к тебе, наполниться от тебя. Я целую тебя и не могу остановиться... И хочу делать это снова и снова. Мой жизненный путь оборвался безвременно, я многого не успела. Прошу, стань моими светлыми вратами на землю. Обещаю любить тебя, самая прекрасная на свете матушка».

Всем сердцем, всей душой отвечая «да», Онирис слилась с нею в объятиях, а та превратилась в маленькую искорку и влетела к ней в живот. У Онирис закружилась голова, и руки Йеанн подхватили её. Она снова очутилась на корабле, плывущем среди звёзд, в объятиях его чуть насмешливого капитана.

«Ну, вот и славно, прекрасная моя. Дело сделано, осталось совсем чуть-чуть — позвать эту гордую птицу в мужья. А траура его не бойся: как надел, так и снимет. А станет кочевряжиться — скажи, что беременна».

У Онирис вырвался смешок.

«Как же я могу быть беременна, если у нас ещё ничего не было?»

«Да господин корком за многие годы своего траура стал таким невинным девственником, что, поди, и забыл уже, как детки-то получаются... Целовались вы? Целовались. Ну, вот и всё, готово, чего ещё надо! Глядишь, и поверит тебе», — добродушно рассмеялась Йеанн.

Онирис тоже не удержалась от смеха, прильнув к ней. Руки Йеанн обнимали её ласково, но без тени чувственности.

«Йеанн, прошу, помоги отыскать твоего сына, — вспомнила Онирис. — Назови хотя бы его имя, чтобы можно было вручить ему твою награду!»

«Что мне теперь земные награды! — молвила та. — Моя главная награда не на земле, а здесь... А ещё моя награда — видеть, что ты — живая, здоровая и счастливая, ненаглядная моя госпожа Онирис».

«Йеанн, пожалуйста, ну скажи! — взмолилась Онирис. — Ниэльм очень хотел бы, чтобы твой сын гордился тобой!»

«Что-то сомневаюсь я, что он станет мной гордиться, — усмехнулась бывшая разбойница. — Но если ради Ниэльма — так уж и быть. Звать моего сынулю Тьедригом, служит он где-то в столице. Как же его контора называется? Мудрёное какое-то название, не выговорить мне. Что-то с картами связано».

Онирис встрепенулась.

«Ведомство картографии и кадастра?»

«О! Точно, оно самое, — щёлкнула пальцами Йеанн. — Мне такое сроду не произнести, язык сломать можно».

А Онирис, взволнованная до чрезвычайности, перебирала в памяти имена:

«Тьедриг, Тьедриг... Я же знаю этого парня, он со мной в отделе обработки документов служил!