Арабская ночь. Табу на любовь - Амира Ангелос

Улыбаюсь криво. Это правда.

Кирилл вздыхает и качает головой.

— Да, наверное. Я не хочу сдаваться, Слава. Я не из тех, кто сдается.

Опускаю глаза.

— Ты только зря потратишь время. Извини… Пойду наверное спать.

Ложась в постель снова думаю про Юсуфа.

Куда он уехал? Откуда вообще у него мотоцикл? Ну не угнал же он его… Хотя, с ним никогда не знаешь.

Меня тянет к нему не просто любопытством. Это что-то беспокойное, дикое, что-то живое. Я не понимаю, зачем мне это. Я не знаю, что ему скажу.

Даже не уверена, что смогу заговорить…

* * *

Глава 17

Я просыпаюсь резко, будто выныриваю из глубокой темной воды. Телефон вибрирует. На экране — неизвестный номер. В голове туман, сердце испуганно бьется. Принимаю вызов.

— Слава? Привет, ты меня помнишь? Я Нина Абрамова, подруга твоей мамы! — женский голос взволнованный, почти срывается на крик.

— Здравствуйте… Нина? — мой голос хрипит. — Да, конечно, помню.

— Твоя мама в больнице. Все очень серьезно, дорогая! У нее сердечный приступ! Она попросила… Очень хочет тебя увидеть.

Женщина плачет, не скрываясь, прямо в трубку.

— Бедная Оленька… Мне так жаль ее!

Слова будто проникают внутрь иглами. Сердце холодеет. Мама. Приступ… У мамы всегда было отменное здоровье. Сажусь на кровати, дышу рвано, пытаясь осознать происходящее. Все остальное отступает на второй план.

— Что случилось? — Ира приподнимается, сонная, смотрит на меня вопросительно.

— Мама… — выдыхаю я. — В больнице. Нужно срочно вылететь обратно. Это ведь реально? Ну как же так…

Говорю быстро, скомкано. Никаких подробностей, сама ничего не понимаю. Только одно ясно: я должна быть рядом с ней. Сейчас же.

Ира не задает лишних вопросов. Подхватывается на ноги.

— Дорогая, конечно, поезжай. Можешь даже вещи не собирать. Нам осталась неделя, но что уж… Сама прилечу и все тебе привезу. Не проблема.

Суетится, уже натягивает одежду, берет в руки телефон.

— Ой, ты же вчера сбежала с танцпола, наверное, не в курсе… Кирилл тоже уезжает сегодня. У него дела в Питере. Ты, конечно, разбила ему сердце, — добавляет уже тише, себе под нос.

Я резко оборачиваюсь.

— Ир, прошу. Не сейчас. Пожалуйста.

Она замолкает, кивает.

— Да, да, прости. Конечно. Чем еще могу помочь?

— Можешь купить мне билет? Я не соображаю, как это сделать. Не сосредоточиться…

— Сейчас. Я Кириллу наберу. Он, может, отдаст тебе свой билет, если вдруг нельзя купить на сегодня. Ну мало ли. Он поймет ситуацию.

Она уже звонит, а я стою посреди номера босиком, с телефоном в руке, с ощущением, будто все, что было до этого — другой, выдуманный мир. Где море, танцы, Юсуф, взгляды, цветы… От кого они были?

Становится стыдно. Маме плохо, а я о чем думаю⁇

Мне страшно. Мозг мечется от темы к теме. Не хочу думать о плохом. Может все не так страшно?

* * *

Мы летим в Питер вместе с Кириллом. Такая странная неловкость повисла между нами. Я ведь только вчера отвергла его чувства, а сегодня он рядом, помогает, заботится, решает все, не задавая лишних вопросов.

Он купил мне билет, организовал чтобы вылетели одним рейсом, трансфер. Все было очень быстро, стремительно. Сидим в креслах бизнес-класса, я — впервые в такой роскоши, но почти не ощущаю комфорта. Только тревога, напряжение и благодарность, которую трудно выразить словами. Кирилл все же замечательный мужчина. Надежный. Отзывчивый. Спокойный, уверенный.

Мужчина, на которого можно положиться. И пусть я не хочу думать о чувствах, эта мысль все равно проскальзывает где-то внутри.

А вот думать о Юсуфе — нет, сейчас не могу, не хочу. Это был короткий яркий эпизод. Пусть таким и останется.

Сейчас я должна только о маме думать. У нас очень непросто все. Прошлое, воспоминания, накатывают волнами. Медленными, затяжными.

У нас всегда было непросто. Недосказанности, обиды, стены, которые не получилось сломать. Сжимаю зубы, пытаясь удержать дыхание ровным. Но внутри все стягивает болью, как спазмами. Вспоминать тяжело. Почти невыносимо. Это как идти босиком по стеклу. Знаешь, что не нужно, но все равно продолжаешь.

Отворачиваюсь к окну, но и небо, и облака будто давят на меня. Мир вокруг не оставляет мне возможности спрятаться, будто говорит: «Ты не сбежишь».

С мамой я никогда не была близка. Так уж вышло. Отец ушел от нас, когда мне было семь лет, я даже не знаю, что с ним сейчас. До пятнадцати он появлялся, но очень редко. Потом совсем пропал. А мама… Она балерина, танцевала в Мариинке. Для меня этим все сказано. Если подробнее…

Главные роли Ольге Вешниковой не доставались, но лучше при ней этого не произносить. Мама всегда была зациклена на себе, а я… чувствовала себя помехой, с раннего детства. Меня очень любили мамины родители, но они рано умерли. Нет, я всегда была сыта, хорошо одета. Училась прилежно. У меня были няни, репетиторы. Хорошая школа. Но одиночество — оно ощущалось всегда. Уже в пять лет я точно знала, что маму лучше не беспокоить. Она отдыхает после спектакля. Или перед спектаклем. Или после вечеринки.

Когда мне было пятнадцать, мама познакомилась с Николаем. Он стал моим отчимом. Вскоре он начал проявлять слишком много «отеческой заботы». Мне было стыдно и страшно каждый раз, когда он находил предлог подойти ближе. Его взгляды, его прикосновения — все это оставило внутри глубокий след стыда.

Я пыталась поговорить с мамой, но она лишь отмахивалась от меня.

— Занимайся учебой! Как не стыдно говорить такое!

Она была слишком погружена в свою карьеру, балетные интриги и мечты стать примой.

В одну ночь я собрала сумку, в которой было лишь несколько вещей: теплый свитер, тетрадь с конспектами по бухгалтерскому учету и старая семейная фотография. Я поехала к бабушке по папиной линии, в деревню, не так чтобы сильно глушь, всего семьдесят километров от города. Там мне было очень хорошо. Бабуля так обрадовалась! Хотя мама общалась с ней редко, мы фактически были чужими людьми. Оказалось, что бабушка очень хотела видеться со мной, но мама не давала. Я прожила там два года. Перевелась на заочное, сразу начала подрабатывать в магазине в ближайшем городке, обеспечивала себя худо-бедно. Появились подружки, хорошая компания.

Потом бабуля умерла. Я похоронила ее, а спустя полгода явился риелтор. Мама вступила в наследство и продала дом. Меня буквально выкинули на улицу.