Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

— Прости меня, любимая... Ты просила сберечь Эллейв, ты надеялась на меня, а я не оправдал надежд, — тихо молвил он. — Лучше бы я сам лишился рук и ног, чем позволил ей пострадать...

Его длинные тёмные ресницы опустились, под ними таилась горечь. Онирис осторожной лаской пальцев дотронулась до его выбритой щеки. Короткие бархатные бакенбарды в форме кливера ему очень шли, но и с гладким лицом он был не хуже.

— Не кори себя, мой родной, — сказала Онирис. — Я уверена, ты делал всё, что было в твоих силах и возможностях. Я признательна тебе за то, что был рядом с Эллейв и разделял с нею все тяготы, трудности и опасности этого путешествия. Вы вернулись живые, а это самое главное. Вы для меня — самые дорогие, самые родные на свете.

Он сгрёб её в объятия, прижал к себе крепче, щекоча теплом дыхания.

— Любимая моя... Твоё сердце вело меня в тумане, как маяк. Счастье моё, жизнь моя... Без твоей помощи мы бы не выбрались. Ты спасла нас.

Онирис всхлипнула и стиснула его ответными объятиями, зажмурилась и прижалась щекой к ткани его мундира, пахнувшего чистотой портовой мыльни.

Наконец прибыла заказанная повозка. Госпожа Игтрауд, закончившая свою молитву, пошла сменить кафтан с домашнего на выходной, а всё семейство вышло во двор проводить «делегацию», включая госпожу Эльвингильд, которой было поручено от имени Владычицы Седвейг вручить героям их награды. Она была высшим должностным лицом Силлегских островов — наместницей государыни. Сама же Владычица собиралась посетить храм Волчицы не позднее, чем через две недели. Визит правительницы на острова был запланирован сразу после сообщения от экспедиции о том, что святыня найдена и едет домой.

— Голубчик, ну что ты крутишься тут? — ласково обратилась госпожа Эльвингильд к Ниэльму, который просто изнывал от нетерпения и нарезал круги около повозки. — Хочешь поехать к Эллейв?

Ниэльм закивал, глядя на неё сияющими надеждой глазами.

— Ну хорошо, поедешь в моей повозке, — милостиво разрешила госпожа Эльвингильд. — А то в вашу и так народу набьётся изрядно, тесновато будет.

Ниэльм запрыгал от радости, и госпожа Эльвингильд со смешком погладила его по волосам, а Реттлинг подмигнул ему единственным глазом.

Квартира Эвельгера мало чем отличалась от той, в которой когда-то жила сама Эллейв в столице. Ведомственный дом даже построен был точно так же, хотя архитектура Силлегских островов отличалась от материковой. Здесь не было огромных окон от пола до потолка и прозрачных стен: казённое единообразие победило.

Эллейв в рубашке и жилетке сидела в кресле у не растопленного камина, рядом на столике стояла початая бутылка «крови победы»: этот напиток она, будучи моряком, предпочитала остальным, а вино пила редко, только с Онирис за компанию. Но к нему жена не питала пристрастия, а крепкого алкоголя и вовсе не употребляла.

Кафтан висел на вешалке, а пустой рукав рубашки Эллейв был подвёрнут и заколот булавкой. Она уже немного освоилась со своим недостатком, приноровившись действовать одной рукой. Если застёгивать пуговицы она научилась легко, то повязывать шейный платок оказалось крайне затруднительно. Но она придумала выход: Эвельгер заранее сделал узлы на всех её платках, и теперь ей оставалось только просунуть голову в петлю, расправить воротничок рубашки и затянуть узел — это не так трудно было осуществить и одной рукой. Снимался платок в обратном порядке.

Бриться или ухаживать за бакенбардами можно было и одной рукой. Ну, или в мыльне. Для головы она теперь использовала порекомендованное Реттлингом средство, которое оказалось очень действенным: волосы и впрямь не росли до двух недель, а стоило едва пробившуюся щетинку им намазать, как она растворялась на глазах. Стёрла салфеткой, ополоснула водой — и готово, череп сверкал, как полированный. Эллейв предпочитала гладкую голову, даже короткий ёжик уже начинал ей мешать. Морскую косицу часто трогать не было необходимости, обычно она туго переплеталась лентой, приводить её в порядок можно было и в мыльне, в кресле цирюльника. С мытьём тела тоже вполне справлялась одна рука, особенно если использовать не мочалку, а щётку на длинной ручке для противоположной стороны тела. Единственная проблема — правая рука сама себя вымыть не могла, поэтому для этого щётка зажималась зубами.

Фехтовать она, к счастью, по-прежнему могла, поскольку была правшой. Встав с кресла, Эллейв вынула саблю из ножен и сделала несколько взмахов, отсалютовала клинком и вложила на место.

Но как обнимать любимую одной рукой? Захочет ли та таких объятий, не будет ли содрогаться? Шрамы на лице — не так уж ужасны, если к ним не приглядываться, но и они могли оттолкнуть. Впрочем, Эвельгер с ними хорошо поработал, сперва было намного хуже. Эллейв потрогала бугристую поверхность рубцов, сдвинула брови, провела ладонью по безупречно гладкому черепу. Она без самолюбования относилась к собственной красоте, коей была объективно наделена, не особенно гордилась своей яркой внешностью, скорее, воспринимала её как должное, не считала чем-то особенным. В конце концов, чтобы быть хорошим капитаном, красота не нужна. Завоёвывать чью-либо любовь она тоже не собиралась, у неё уже была Онирис.

Но будет ли она теперь привлекательна для жены? Та, конечно, не подаст виду... Из доброты, из милосердия не покажет, что внешность калеки её отталкивает, но в постели обмануть не удастся. Будет ли Онирис хотеть её вот такую — со шрамами и обрубком вместо руки?

Только это и беспокоило Эллейв. В том, что она сумеет продолжить службу, она не сомневалась. С небольшими ограничениями, но сможет. Сама в отставку уходить она не намеревалась, разве только её попросят уйти... Но она верила, что ещё сможет быть полезной флоту и стране. Посещали её и тревоги на этот счёт, но сдаваться она не привыкла. Её не устроила бы чиновничья служба в морском ведомстве или преподавание в Корабельной школе, она хотела по-прежнему выходить в море.

Постояв немного у окна, она вернулась в кресло и налила себе чарку, но выпить не успела: на лестнице послышались шаги. И не одного, а нескольких гостей. Эвельгер с Реттлингом возвращались? Похоже. Но не только они... Бросившись к окну, Эллейв разглядела две повозки, одна из которых принадлежала госпоже Эльвингильд. Похоже, её друзья-капитаны привели с собой всех... И Онирис наверняка тоже! Сейчас жена войдёт и