Мороз.К.О. - мэр Елкино - Лина Коваль

— М-да.

— Это у нас фетиш такой. Чтоб не скучать, — тут же объясняется.

— Как ты понял, что это именно она?

Раскладушка подо мной противно поскрипывает, Альберт недовольно орет, что разбудил. Это, вообще, мой дом?..

— Что Еся — моя женщина? — бубнит Антоха с дивана. — Да хрен его знает. Помню, познакомился с ней в ночном клубе… Она тогда с Саней Зародышем встречалась. Знаешь ведь его?

— Знаю. И что? Сразу влюбился?

Смеется.

— Еся там вела себя так, будто она сотрудник опеки, пришедший проверять неблагонадежную семью. Морщилась, смотрела свысока, пальцами по столу чечетку выбивала. Когда она из сумки вилки достала, я охренел. «Здесь, — говорит, — всегда грязные. Я из дома принесла».

Теперь оба ржем.

— Любовь — это ведь когда рядом с твоей женщиной все время творится лютый пиздец, но тебе это нравится. Парадокс!

Минут пять оба философски молчим и пялимся в потолок.

— А у тебя? С актрисой? Не так было?

— Обычно было…

— А Ника?

— Чего?..

— С ней как познакомились?

— Позавчера заявилась ко мне в кабинет с требованием, чтобы я немедленно отдал приказ расчистить дорогу.

— А ты?

— Сначала принял ее за проститутку, за это она надела мне ведро на голову, потом выкрала мою барсетку с документами, напилась в Доме престарелых и… хм… так оказалась здесь.

Про все остальное не рассказываю.

Это только мое. Костя жадный!

— Пиз-дец, — протяжно выдает Антоха.

— Мне нравится, — улыбаюсь, закидывая руки за голову, и под мерное сопенье Альберта наконец-то засыпаю.

Глава 19. Читай по губам...

— Не спишь? — спрашиваю у Есении, наблюдая за расплывающимися тенями на потолке.

Повернувшись, утыкаюсь в подушку. Постельное белье перестелила, а мне до сих пор кажется, что оно неизменно пахнет одним только Костей.

Аромат древесный, мужской. Дико сексуальный.

Дышу им преданно.

— Нет, не сплю, Ника, — шепчет. — Думаю о завтрашнем дне.

— И что думаешь?

Свадьбу отменит, наверное?.. Так обиделась! Хотя я особо и не поняла на что.

Но вместо того, чтобы планировать разрыв, беременная дама сердца Огнева начинает как ни в чем не бывало тараторить: — Надо в свадебный салон заехать, примериться, потом дома ужин приготовить. Антону еще третьего января в наряд, буду одна.

— Ты что, с ним разговаривать завтра будешь? — удивляюсь.

— Само собой!

Еся заливисто смеется и устало поглаживает живот.

Я ничего не понимаю.

— Думала, ты на него обиделась…

— Вот еще! — фыркает. — Не дождется. Так… повздорили немного для профилактики. Не все коту масленица.

— Оу, — весело отпускаю. — Буду знать.

Обхватив одеяло ногами, наблюдаю, как ладонь Есении ласково плывет по воздушному шару, спрятанному под сорочкой.

Двойня! Два новых человека!.. Обалдеть!

— Ничего не беспокоит?.. — интересуюсь.

— Нет, — она вздыхает на этот раз умиротворенно. — Только… как в «Простоквашино»: то лапы ломит, то хвост отваливается.

— Это нормально, — смеюсь. — А рожать боишься?

— У меня ведь кесарево будет. Но… конечно, страшно. Беременность эта еще… редкая.

— Монохориальная моноамниотическая. Я помню. Не переживай, сейчас всех деток выхаживают. Главное, верить, что все хорошо будет.

— Я и верю. Конечно, хорошо будет.

— А еще тебе врач на роды нужен! Я спрошу, кто из акушеров в городе самый лучший, и отправлю контакт.

— Зачем это?

— Так надежней будет. Когда я детей захочу, тоже только к профи пойду. Но это еще не скоро, я в медакадемию летом поступаю! — хвастаюсь.

— Понятно, Ника. Желаю тебе удачи. И спасибо… Будем верить, что наши девчонки еще всех парней в округе без ушей оставят.

— Это как?..

— Антон сказал, повыдергает их у тех, кто будет в радиусе ста метров появляться.

Мы снова громко хихикаем, и это все вдруг напоминает мне ночевку у подруги в детстве. Когда полночи смеешься до коликов в животе, а потом на уроках ныряешь носом в парту, потому что не выспалась. Только вот детство давно закончилось…

— Ну а как у вас с Костей?.. — заговорщицки спрашивает Еся, когда успокаивается.

— Что у нас с Костей? — настораживаюсь.

— Хочешь совет? — Учительским тоном, не дожидаясь ответа, продолжает: — Предохраняйся, а то до медакадемии своей не доберешься!..

Я чувствую, как лицо опаляет жар, плавно стекающий по шее и груди в низ живота. Смущаюсь ужасно. Есения все-таки постарше, на такие темы разговаривает открыто. Я же, даже с опытом работы медсестрой в отделении гинекологии, когда дело касается личной жизни, безнадежно краснею.

— Скажешь тоже, — скомканно отвечаю. — У нас ничего такого нет.

— Ну-ну, а из скатерти он плащ-палатку просто так весь вечер сооружал…

«Наблюдательная какая», — вдруг злюсь.

— Нравишься ты ему, это ведь видно. По улыбке, по глазам с прищуром. Да они с тебя вообще этих глаз не сводят. И Мороз, и Альберт его пернатый. Оба втюрились!..

— Да ну…

Вдруг пугаюсь, потому что на этих словах чувствую приятную щекотку в груди. Сердце будто в фондюшницу помещают и с мягким сыром топят.

Вкусно, тепло и тягуче-воздушно становится.

— Ладно, спокойной ночи, — недовольно шепчу, отворачиваясь.

Есть о чем подумать…

Носом тычусь в подушку, вспоминая обо всем, что со мной произошло за эти три дня: заснеженная дорога, дом престарелых, «Том и Джерри», крепкая задница мэра Елкино…

Альберт — пожалуй, самое необычное, что я видела в жизни, если не считать интимных причесок некоторых пациенток отделения. Или, еще хуже, отсутствия оных. Фу, блин!.. Ника!

Снова грущу… Отношений у нас с Костей сложиться не может даже теоретически. Просто потому, что у меня свои планы. Грандиозные и великие. Договор, который никак нельзя расторгнуть, иначе моя жизнь снова разрушится до основания.

Да и план по оргазмам я перевыполнила. А мэр? Взрослый мужчина, как-нибудь и без меня справится. Надеюсь, только без Нинки.

Обняв подушку, всхлипываю и крепко засыпаю…

*

Утро начинается с дурацкого настроения, кофе и желания мужчин сходить в баню. А еще они решают дожарить на мангале вчерашнее мясо, пару кусков которого едва успеваю своровать для Алика.

Он благодарно пялится на меня. Прощально так.

Нацепив пальто поверх футболки и шортов, застегиваю свои белоснежные сапоги и выхожу во двор. Радуюсь ослепляющему солнцу и